Лента за лентою. Как украинские партизаны борются с врагом на оккупированных территориях

EN

Лена (имя изменено) живет в небольшом поселке на севере Киевской области, всего в паре десятков километров от Чернобыльской зоны отчуждения. Зашедшие с территории Беларуси в ночь на 24 февраля 2022 года российские части захватили этот поселок уже в конце первых суток вторжения. К тому моменту в село из райцентра успел прибыть отряд теробороны — полтора десятка молодых парней без боевого опыта, вооруженных только автоматами.

Они ничего не могли противопоставить целой армаде российских танков и бронемашин, двигавшихся в сторону Киева. Бойцы закопали форму и автоматы в огородах и разошлись по домам местных жителей, которые потом рассказывали оккупантам, что это их родственники. Лена — тогда еще школьница — бегала по дворам соседей и умоляла их спрятать у себя теробороновцев. Говорит, никто не отказался. Даже те из селян, кто потом пошел на сотрудничество с оккупантами, не выдали россиянам украинских бойцов.

Парень Лены в первые же дни большой войны вступил в армию. Ей удалось связаться с ним по мобильному телефону. Она тогда сказала, что готова помогать военным всем, чем может. Чуть позже ей пришло сообщение с инструкцией: она должна была передать украинской армии адреса домов, где живут российские офицеры и стоит техника. Все сообщения — и входящие, и исходящие — должны были немедленно удаляться.

Не вызывающая подозрений у захватчиков юная девушка спокойно ходила по улицам родного поселка, выясняла, где остановились российские командиры, а потом передавала добытую информацию своим. По ее наводке был уничтожен дом, в котором жили сразу несколько офицеров, и склад с артиллерийскими снарядами вместе с грузовиком, который возил эти снаряды на позиции оккупантов. Она же помогла теробороновцам выбраться с оккупированной территории и присоединиться к силам обороны, ведущим бои за Киевщину.

Лена действовала в одиночку, она не была сотрудницей разведки или военнослужащей. Она стала частью подполья не по приказу, а по собственной воле. Она сама выработала для себя список правил, которых строго придерживалась и благодаря которым смогла сохранить себе жизнь и свободу в условиях оккупации:

«Я никогда не заискивала перед россиянами, могла даже спорить с ними, ничего у них не просила. Они ждали, что перед ними на коленях ползать будут, и от такого обращения просто терялись. Пользовалась только кнопочным телефоном, пока они искали наводчиков со смартфонами, передающими более-менее точные GPS-координаты. Никому не говорила — даже родителям — о том, чем я занимаюсь. Всегда заранее придумывала правдоподобные объяснения тому, что я делаю на той или иной улице, у того или иного дома, на случай, если русские начнут меня об этом спрашивать».

Примерно тогда же, когда в начале апреля 2022 года с освобождением Киевской области от захватчиков закончилась подпольная деятельность Лены, о себе впервые заявила целая подпольная организация, действующая на юге и востоке Украины.

В тогда еще оккупированном Херсоне неизвестные начали привязывать к столбам и деревьям желтые ленты. Граффити с изображением таких лент стали появляться на стенах домов. В том числе и тех, в которых располагались штабы и органы власти оккупационных администраций. Эта лента стала символом сопротивления захватчикам, и она же дала название новому движению.

«Жёлтая лента» («Жовта стрічка») — так стали называть свое подпольное объединение херсонцы, не согласные с оккупацией. Вскоре у движения появился еще один узнаваемый символ — присутствующая только в украинском алфавите буква Ї, изображения которой также появляются на оккупированных территориях в качестве символа сопротивления захватчикам. В этом есть немалый пропагандистский смысл. Ленточки и граффити демонстрируют оказавшимся в оккупации и несогласным с ней людям, что они не одиноки, а оккупантам — что с их присутствием не смирились.

Кроме того, подпольщики занимаются вывозом людей из прифронтовых районов, выпуском газеты, которая распространяется на захваченных территориях, ведут агитацию, призывая местных жителей не брать российские паспорта и не принимать участия в проводимых захватчиками «выборах» и «референдумах».

В «Жёлтой ленте» говорят, что не входят ни в одну из силовых структур Украины и не подчиняются им.

Партизаны из движения «Атеш» («Огонь» в переводе с крымско-татарского) в основном действуют в Крыму, но также и в других регионах и даже в России. Причем в «Атеш» говорят, что среди их партизан и осведомителей есть и кадровые российские военные, благодаря чему украинские спецслужбы получают информацию напрямую из военных частей, с кораблей и баз подготовки оккупантов.

В движении утверждают, что формально они вообще не имеют отношения к украинским госорганам, но работают в тесной связке с офицерами, ответственными за работу на оккупированных территориях. Скорее всего, связка действительно очень тесная, говорят собеседники The Insider.

В Крыму и других оккупированных регионах Украины действует целая сеть агентов украинских спецслужб, и в Киеве это вовсе не скрывают. Основа сети — профессиональные разведчики и диверсанты, без работы которых не было бы ни удачных засад на оккупантов, ни точечной ликвидации военных преступников, ни других громких операций. И маловероятно, что партизаны, на счету которых несколько довольно громких операций (включая корректировку ракетного огня по штабу Черноморского флота РФ в Крыму), готовились к ним сами по себе, без помощи, а то и прямого участия профессионалов.

Да и вообще «Атеш», и множество других не столь известных подпольных организаций чаще всего действуют не сами по себе, а под контролем и при помощи «Центра национального сопротивления» — подразделения Сил специальных операций ВСУ, ответственного за противодействие россиянам на захваченных территориях.

У «Центра» есть свой портал, через который можно передать информацию о действиях оккупантов, получить инструкцию о приготовлении коктейля Молотова и даже скачать необходимое для подпольщика программное обеспечение.

«Центр национального сопротивления», как и положено структуре Сил специальных операций, — организация закрытая и непубличная. «Центр» не делится информацией о подготовке и проведении операций, не проводит публичных мероприятий, а его сотрудники не дают комментариев медиа, однако при определенном старании можно сложить довольно детальную картину того, чем занимаются на оккупированных территориях подпольщики. Так, в их компетенцию входят не только информационная борьба и разведка, но и силовые акции.

После захвата россиянами части Херсонской области в оккупированных районах добровольно осталось несколько десятков человек, получивших задание координировать огонь по скоплениям оккупантов и проводить диверсии. Большинство этих диверсантов были вчерашними гражданскими, присоединившимися к вооруженным силам и взявшими оружие только после начала полномасштабного вторжения.

Поспешное отступление из нескольких районов Херсонской области основных сил ВСУ не позволило подготовить диверсантов к долгой и опасной работе в тылу врага. У них не было ни документов, позволяющих скрыть их реальные личности, ни надежных средств связи, ни даже запасов продовольствия. Как говорит один из оставшихся тогда в Херсонском районе бойцов с позывным «Первый», подпольщикам приходилось рассчитывать только на свои силы и помощь местных жителей.

«Связь мне наладил одноклассник моего сына, про которого я знал, что он проукраинский. Он установил на мой телефон проверенный мессенджер, удалил оттуда все российские программы. На всякий случай телефон этот я держал у знакомых в сельском доме. Приходил к ним раз в несколько дней, включал, проверял сообщения от командиров, отвечал им. Потом выключал и прятал его», — вспоминает «Первый».

Поначалу от него ожидали лишь информации о том, где базируются основные силы россиян. Это необходимо было для координации ракетных и артиллерийских ударов. Но со временем задачи усложнялись. Так, «Первому» и нескольким действовавшим вместе с ним партизанам, было поручено по возможности уничтожать живую силу и технику противника.

Бойцы начали нападать на патрули и удаленные блокпосты россиян. Обычно действовали по ночам и после тщательной разведки, в ходе которой выясняли, нет ли поблизости подкреплений противника. Активно использовались и коктейли Молотова. Их обычно применяли против складов и припаркованных машин, в том числе бронированных. Нескольких бутылок хватало, чтобы спалить КАМАЗ или даже БТР.

Партизанам также приходилось проверять эффективность ударов по российским целям, на которые они же и наводили ракеты и артиллерию. Не всегда это удавалось сделать непосредственно на месте нанесения ударов. Иногда приходилось довольствоваться наблюдениями за больницами, в которые отвозили раненых оккупантов, и на основании количества этих раненых делать выводы о том, насколько удачно был нанесен удар.

«Первый» говорит, что его группу и еще несколько таких же, действовавших в соседних районах, решено было вывести тогда, когда россияне начали охоту на диверсантов, и жизням бойцов начала угрожать реальная опасность. Было это уже летом 2022 года. Через налаженную к тому времени агентурную сеть подпольщикам передали документы, с помощью которых они смогли выбраться на неоккупированную территорию.

«Первый» считает, что мог бы остаться в подполье и дольше, но очень активная диверсионная работа его группы в первые недели оккупации сделала его и его товарищей одними из самых разыскиваемых целей для захватчиков. Он предполагает, что сейчас агентура в оккупации действует менее поспешно и, возможно, регулярно ротируется, чтобы россиянам сложнее было найти наводчиков и диверсантов.

Важно, что у украинцев есть уже очень большой опыт подпольного сопротивления, ведь первые партизаны и даже целые партизанские ячейки появились задолго до полномасштабного вторжения, еще тогда, когда в 2014 году Россия начала ограниченную Крымом и Донбассом войну против Украины. Часть бойцов того подпольного сопротивления, включая и самого известного украинского партизана этой войны — Артёма Карякина, который еще школьником оказался в оккупации и добровольно, по зову совести начал вести свою войну против россиян, — вышла из подполья и принимает участие в открытом противостоянии врагу.