«У президента своя реальность, у нас же никто перемен к лучшему не ждет». Исповеди полицейских и чиновников в российском приграничье

Available in English

«Полицейские уже и сами не уверены в своей правоте. А вдруг скоро все поменяется и нам предъявят?»

И., сотрудник полиции, Воронежская область

В нашей системе с самого начала особенно и не было тех, кто смотрел на все это <войну — The Insider> с оптимизмом. Еще в феврале 2022 года все сразу поняли, что будет херово. Но конечно, все ходят, засунув язык в одно место. У нас есть и те, кто горячо поддерживает «СВО», так они «любят родину», но сами на фронт не спешат, максимум что сделают — дровишек «ребятам» попилят, скинутся на какую-нибудь ультрамодную тактическую подстилку. Хотя тех, кто скидывается, вполне наберется на один стрелковый взвод. Пожалуйста, вперед, если вы такие сознательные. Но никто туда сейчас не рвется — ни с нашей стороны, ни из гражданских.

В прошлом году ходили слухи, что полиции назначили планы на вербовку в армию подозреваемых. Якобы мы должны убеждать таких людей подписать контракт в обмен на закрытие уголовного дела. Я не знаю, как в других регионах, но у нас не так. Да, мы можем предлагать такой вариант, это даже поощряется. Но «палок» никаких нет. Лично я никого не принуждаю идти в армию. Просто говорю, что есть такая опция. И всегда даю понять, что в одном случае они отбудут срок и выйдут, а в другом — не факт, что вообще вернутся живыми. Обычно никто не подписывает.

Бывает, что коллеги наседают на какого-нибудь наркомана: пойдешь кровью вину искупать? Понятно, что в таких обстоятельствах человек обычно не может себе позволить резко разговаривать. Но при определенном раздражении некоторые спрашивают: чего же ты сам не идешь? Ответить на это особенно нечего.

Знаю конкретные примеры, когда преступники проходили через всю эту процедуру несколько раз. Его отправили воевать, помиловали, а он опять куда-нибудь встрял. Опять помиловали и опять на войну. И так пока его уже пополам не разорвет.

Никто не любит, когда ставят на дежурство в «политические» даты — например, в день смерти или в день рождения Навального. Некоторые все равно идут с цветами. Их немного, но больше, чем в новости про задержания попадает. Приводят таких в отделение, опрашивают: зачем пришли, почему сегодня? «Прадеда почтить». Тут остается только вздохнуть с облегчением и отпустить человека. Обычные полицейские и сами сейчас не уверены в своей правоте. А вдруг скоро все поменяется и уже им предъявят? Задерживали, допрашивали, били? Нет, не били, пригласили поговорить, гражданин сам пошел. Почему бы не поговорить?

Смотрим телефон — есть ли переписки с украинскими номерами. Утром открываешь ленту какую-нибудь: в Чебоксарах горит, в Тамбове, в Сибири, на Дальнем Востоке. А у нас смотрят телефоны у прохожих с цветами. Я советую людям нигде ничего не писать. И на всякие провокации не вестись, наподобие: «Здравствуй, брат, я тоже из подполья. Давай встретимся, пообщаемся, ты нам поможешь». Никакого подполья нет.

У полицейских есть игра — кто первый покажет эмоции. И все боятся их показывать. Хорошо, что обычных оперов в основном не трогают по всем этим политическим вопросам. Что-то время от времени бывает, просят буквы Z и V на себя цеплять. Но здесь специфика работы на моей стороне. Кругом столько наркоманов, воров, всякой сволоты, что начальству все-таки важнее показатели в табличках. За них пока еще очень строго спрашивают. Поэтому при выборе — либо расследовать дела, либо что-то где-то носить — ответ очевиден. Я даже рад, что у меня такая сфера деятельности. Мне ни разу не было совестно за то, что я делаю. Раскладывать метадон плохо и при одном вожде, и при другом, и при каком-нибудь совете или соборе. Точно так же, как и бить людей по голове и телефоны отбирать.

На преступления выезжать надо и тогда, когда происходят обстрелы, атаки беспилотников. Будто бы и не было по-другому. Мы обязаны на дежурство в касках выходить, но никто их уже не носит. Все таскаются в брониках.

Тяжело мне? Наверное, да. Но не знаю, насколько сильно по сравнению с остальными людьми. Раз в год психологи обследуют. Дают заполнить какие-то тесты, что-то еще. Как в фильме «Бегущий по лезвию»: «клетки связаны внутри». Хотят узнать, стабильный ты или есть сбои. Но все это формальность. На самом деле в МВД людей не хватает, очень мало кто хочет этим заниматься. Не из-за зарплаты, а вообще из-за организации самого процесса. Куда проще и приятнее пойти в какие-нибудь курьеры.

Меня с детства, а сейчас еще сильнее, подбешивает эта формулировка — «всем тяжело». Какого хрена всем должно быть тяжело? Кто-то говорит, что нужно принять неизбежное. Кто принимает решения, тот пусть и принимает сам свое «неизбежное». Я этого принимать не хочу. Тем более что не понятно, ради чего. Что делать? Наверное, что можешь. Где-то фигу в карман засунул, где-то показал, где-то что-то более весомое сделал. Я же говорю, это игра психологическая. Все понимают, что происходит. Но надо отыгрывать свою роль как можно дольше. Играть до конца, я думаю, не выйдет ни у кого. Закончится война, придется все разгребать.

«Когда и на нас стало лететь, все эти „ура“ сошли на нет»

Ю., чиновник в региональном правительстве, Белгородская область

Я думаю, что во всех организациях, госструктурах, в каждом российском городе и области одинаковый п***ц. Вот арестовали в июне заместителя губернатора Зайнуллина. Якобы разворовали миллиарды на строительстве укреплений. Перед этим курского губернатора за то же самое спеленали, нашли потом с пулей в голове.

Кто-то думал, что здесь, в соседнем регионе, будет по-другому? То есть там воруют, а тут нет? Наш глава региона <губернатор Вячеслав Гладков — The Insider> сейчас сильно нервничает. Мало кто сомневается, что рано или поздно у него тоже начнутся проблемы. Это вопрос времени. Ему тут уже в соцсетях предлагали застрелиться, причем не в запрещенных. И не какие-то анонимы, а те же самые люди, которые раньше его публично возвышали. Пока он отбивается, с Путиным встречается. Но мне кажется, если его все-таки не прижмут с этими укреплениями, то так или иначе прижмет сама жизнь.

Некоторые чиновники думают, где работу искать. Но за эти три года разбежались единицы. Выбор, как вы понимаете, небольшой. Я пока всерьез об этом не задумываюсь, потому что не представляю, куда я мог бы устроиться.

В области по-прежнему засаживают клумбы тюльпанами, проводят фестивали, концерты — мол, людей надо отвлекать от войны. Но я считаю, что это уже и не нужно. Люди и сами, без стараний сверху, успешно избегают подобных тем. Идет жизнь, нормально все, ничего не случилось. Деятельный патриотизм навязывать тоже не получится.

Я прекрасно помню все, что происходило 24 февраля 2022 года. Все эти «ура» ведь начались уже после обеда, а то и попозже, часа в три дня. До этого мы видели очереди и на заправках, и возле банкоматов. С рассвета в южной части Белгорода, с окнами на Харьков, все рыдали на своих балконах, смотрели, как туда ракеты летят. Потом увидели, что в ответ ничего не летит, и потихоньку поддерживать стали. В итоге, конечно, и на нас стало лететь. Тогда и «ура» быстро сошли на нет.

Внутри системы, на всех уровнях, мне кажется, уже наступила стадия безразличия. Начальники смирились с тем, что все может закончиться самым неожиданным и печальным образом. Обеспечили комфортное будущее своим семьям, а дальше как получится. Среди коллег ни на работе, ни на частных посиделках тему войны не трогают, потому что мало ли кто куда донесет. Да и среди родственников споров уже нет. Всем все ясно, никто никого не переубедит.

Кому в регионе действительно тяжело — это бизнесу, он на грани. Никто не понимает, где и в чем еще ужаться, все и так ужались до предела. За эти три с половиной года ведь ничего не было сделано. Только мужчин из семей забирали. Ни одного предприятия не открылось, ничего не построили.

«Молчат — не значит поддерживают. Я это вижу, у меня много близких в системе»

С., сотрудница мэрии, Белгород

Ракетных ударов в последние месяцы стало сильно меньше, и слава богу, но теперь много беспилотников. Они уже и в здание Октябрьского райсуда попадали. Пострадала заместитель председателя, у нас это все обсуждают. И по нашему зданию били, и по МВД, и по ФСБ. Недавно писали, что чуть ли не в кабинет самого губернатора прилетело, но я в это не верю. На последнем этаже администрации губернатор не сидит, это очевидно. Его кабинет посередине, в самой прослоечке.

Таким задрипанным я не видела Белгород очень давно. Он как будто вернулся в середину 1990-х — когда по улицам маргиналы ходили, грязная жижа на улицах, на тротуарах мусор, куски асфальта. Все это возвращается. Люди плачут, какой у нас был красивый город. Но дальше думать, почему так случилось, не хотят. Просто затыкают друг друга, если спор начинается, брызжут слюной: ты ЦИПСО, нет, ты ЦИПСО!

Губернатор наш вне критики, что уж говорить о московском начальстве. Правда, никакой он не наш, не был им и не будет. Это понимают все сотрудники, кто давно работает. Когда его привезли сюда из Ставрополья, убрали всех прежних руководителей. Многих отправили в колонии. Они не были святыми, но как-никак уважали свой дом. Не завидую никому из них.

В глаза бросаются постоянные старания руководства сделать хорошую мину при плохой игре. Надо проводить массовые мероприятия, концерты на площадке у князя Владимира <памятник в центре города — The Insider>. У меня нет ни грамма осуждения работников филармонии, учителей. Бюджетник — это раб по сути, и я в том числе. Но когда в заправку по соседству бьет беспилотник, несколько человек переломаны, есть погибшие, а у нас тут выступает оркестр — люди все это видят. Понимают, что это пляски на костях.

В городе без перерыва ведутся эпохальные стройки. При этом нам предлагают: давайте скинемся на то, на другое, на системы РЭБ. Вокруг нового колеса обозрения на набережной Северского Донца вообще был скандал. Когда в комментариях ответственных спросили, как людям на нем кататься, если начнется обстрел города, они выдали, что колесо во время воздушной тревоги будут ускорять. Видимо, чтобы усилить градус экстрима.

Нам постоянно пишут жалобы. Почему люди живут в палатках, у них разбомбило дома, а на бюджетные деньги закупают тюльпаны? Почему на въезде в Сосновку вывеска за 18 миллионов? Пока вопросы по поводу несоответствия реальных проблем и официальной повестки идут в пустоту. Я все жду, когда же власти осенит, прострелит. А это случится обязательно.

Уважение к губернатору Гладкову падает уже больше года. Это видно по всем показателям, по содержанию жалоб, комментариев, запросов. У него ведь сначала был большой кредит доверия, он многое себе позволял. Дают вам компенсации на аренду за побитое снарядами жилье? Скажите спасибо. В Курской области, когда туда пришла война, людям сразу начали жилищные сертификаты выдавать. И белгородцы стали задавать вопросы: а почему нам не положены сертификаты? Мы ведь уже три года так живем. Пока тихо спрашивают, но мне кажется, что ощущение несправедливости зашкаливает.

При прежнем губернаторе Савченко спокойно было. Году в 2019 даже блогер Варламов приезжал, удивлялся, что у нас не сидит ни один мэр. Назначили Гладкова — и пошло-поехало. Прежнюю команду пересажал, двух мэров — просто сдал их. Конечно, других вариантов у него и не было, тут бы себя спасти. Но репутацию героического главы прифронтового региона он растерял.

Люди ездят в свои приграничные деревни брошенную скотину покормить. Попадают под дроны, кто-то ранен, кто-то погибает. И Гладков отказывается выделять им материальную помощь. Говорит, сами виноваты, что под огонь поехали. А в чем люди виноваты? Они, что ли, эту войну устроили? Как так можно — я не знаю. Видимо, можно. Если прийти ему в лицо плюнуть — это лет пятнадцать потерянной жизни. При прочих равных условиях его сразу в мангал лицом можно было бы окунуть.

То, что все бюджетники одобряют войну, неправда с самого начала. Далеко не все. Молчат — не значит поддерживают. Я это вижу, у меня все равно какие-то близкие люди в системе есть. Люди ждут, что жизнь сама, как говорится, расставит все на свои места. При таком бардаке это рано или поздно случится. В Москве, я уверена, тоже не могут не понимать этого.

Президент говорил про «движуху», про скуку, и мне кажется, что он единственный, кому это все нравится. Думаю, у него своя реальность. Никто у нас в администрации, причем ни в городе, ни в области, не ждет перемен к лучшему. Нет оптимизма. Есть стойкое ощущение, что весь этот кошмарный сон, в котором мы живем, еще покажется белой полосой.