«Даже если война в Газе закончится завтра, эта ненависть никуда не денется». Уехавшие из СССР евреи — о всплеске антисемитизма в США

«Антисемитизм рядится в гуманизм»

Наталья Резник, поэтесса (Боулдер, штат Колорадо)

Когда 1 июня мы с мужем вышли на марш в поддержку заложников ”Run for Their Lives“ в центре города, я нашу группу про себя назвала «полтора инвалида»: нас всего было 28 человек — куча пожилых людей, некоторые с трудом шли, одна мама везла мальчика в коляске. Когда мы остановились и организатор начал произносить дежурные слова, что следует быть осторожными, и про опасность, которой мы, возможно, подвергаемся, я подумала: «Неужели кто-нибудь нападет на небольшую группу безоружных и абсолютно беззащитных людей?»

В следующую секунду мне под ноги упала бутылка с зажигательной смесью. Я попала в реанимацию с сильными ожогами и провела в больнице в общей сложности две недели. А как только смогла ходить, снова пошла на акцию, и снова мы столкнулись с группой протестующих с палестинскими флагами, которые нас оскорбляли и перекрикивали, чтобы заглушить имена заложников.

Мы не выкрикивали лозунгов. Мы шли с портретами заложников молча, один раз останавились и вслух прочли их имена. Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать волну ненависти.

Я выросла в очень антисемитской среде. В школе в Смольнинском районе Ленинграда я была если не единственной еврейкой, то, может, одной из двух; в классном журнале было написано, что я еврейка, и все про это знали. Меня не били, но, например, один мальчик, старше меня на два года, одно время не давал мне выйти из школы, кидался в меня камнями и кричал: «Мой дед в войну евреев вешал!»

Все это слышали, но не вмешивались, и он никого не стеснялся, это была такая норма жизни. Защищала меня только подружка, которая стояла «на шухере» и ждала, пока он уйдет, чтобы я могла выйти. Я запомнила это, потому что мне было не только страшно, но еще и обидно, что он клевещет на своего дедушку. Я знала, что евреев убивали немцы, а советские люди евреев спасали. Только спустя много лет я поняла, что его-то дедушка, наверное, в войну и правда евреев вешал где-нибудь на оккупированных территориях.

В США антисемитизм сейчас рядится в одежды абстрактного гуманизма. И если не считать атаки, в центре которой я оказалась, то я не вижу этот антисемитизм направленным против меня лично. Это просто как-то распыляется вокруг, люди выходят за Палестину, их бесконечно подогревают фотографиями голодающих детей. В прессе появляются статьи, которые связывают местных евреев с политикой Израиля. И вот уже не существует либерального нарратива без осуждения Израиля.

Даже среди самих евреев, которые считают — или хотят считать — себя либералами, звучат голоса, что «не все так однозначно». Американские евреи в основном прогрессивных взглядов, они называют себя progressive liberals, и все окружение у них такое. И уже сами евреи отрекаются от Израиля, потому что не могут противостоять этому массовому давлению. Я наблюдаю, как рвутся многолетние дружеские связи, отношения — из-за того, что люди жестко расходятся на теме Израиля.

Этот мейнстрим «разбрызган» сейчас везде. Прекрасные люди говорят, что ненавидят исключительно Израиль, а против евреев ничего не имеют. Я сама сталкивалась с этим несколько раз. Но если сказать такому человеку, что вы поддерживаете Израиль, то его ненависть тут же распространится и на вас.

В СССР официальная пропаганда тоже была антиизраильская, а обществом она перерабатывалась в бытовой антисемитизм. Мне кажется, это вневременной процесс: берется какое-то зло, самое актуальное на данный момент, и его лицом делают евреев. В России страшной бедой было пьянство, и придумали миф, что евреи спаивают русский народ.

Людям страшно. Знакомая рассказала недавно, что летела в самолете и не стала заказывать кошерное питание, хотя обычно это делает. Лететь долго, мало ли что ей скажут, или напишут, или сделают. Моя соседка, которая тоже ходит на эти марши в поддержку заложников, говорит, что боится идти от парковки. Я в принципе никогда и еврейкой-то не была — только в Советском Союзе, по паспорту. В Америке я стала русской. Я не хожу в синагогу, и никто из моих знакомых не ходит. И если бы не то, что происходит сейчас, то я бы так и оставалась русской. Но пока есть эта ненависть к Израилю и к евреям, я буду еврейкой.

«ХАМАС и его приспешники провели очень успешную пиар-работу»

Михаил Новахов, член законодательного собрания штата Нью-Йорк

В школе в московском районе Строгино, где я учился, меня терроризировал один старшеклассник, который как-то догадался — наверное, на лице было написано, — что я еврей. Угрожал мне: «Я тебя за яйца в Израиле подвешу!» И я все думал: ну допустим, я буду в Израиле, но ты-то как там окажешься?

В итоге я позвонил дяде — он был дантист, и у него были связи, — и он сказал, что завтра от него в школу приедет человек. На следующий день приехал здоровенный амбал, мы с ним подошли к этому старшекласснику, и амбал сказал: «Видишь Мишу? Если ему хоть кто-то еще скажет слово или тронет пальцем, то ты будешь иметь дело со мной. Так что я советую тебе его охранять». И старшеклассник стал меня охранять.

В Америку я уехал в 2000-м, и с тех пор меня не особенно интересовало, что я еврей, — до 7 октября. Когда это случилось и все СМИ очень быстро переключились с сочувствия Израилю на сочувствие палестинцам, я никак не мог понять, как же так. Люди должны выходить на улицы в поддержку заложников, с осуждением ХАМАС, который устроил резню, а вместо этого выходят с осуждением Израиля. Это же так несправедливо! И у меня очень естественным образом созрело понимание, что надо бороться за себя и за свой народ.

Поскольку я депутат законодательного собрания, ко мне стали обращаться разные люди, пострадавшие от антисемитизма. Например, написала девочка Ребекка из школы в центре еврейского района, где она была председателем еврейского клуба. После 7 октября ее, как и других еврейских школьников, стали терроризировать.

Пропалестински настроенные ученики вбегали на заседания еврейского клуба, кричали что-то вроде «жаль, что Гитлер вас всех не уничтожил!». Физического насилия не было, но оскорбления и унижения — постоянно. Я приехал в школу, встретился с директором. Он оказался приятным мужиком, видимо, не антисемитом. Его проблема, как и многих других руководителей учебных заведений, в том, что они просто не знают, что у них происходит, им не до этого.

Я рассказал ему про старшеклассника из Строгино, объяснил, что для меня это личная история и что я надеюсь решить этот конфликт цивилизованно, а не так, как мой дядя. Дал понять, что не оставлю это, буду писать, звонить, добиваться — вплоть до требования уволить директора, если руководство школы не примет меры. Ну и, судя по тому, что после этого Ребекка мне больше не писала, видимо, сработало.

Потом я похожим образом разговаривал с директором Baruch College, который пытался запретить студентам праздновать еврейский новый год Рош-а-Шана, вместо этого предложив сделать «осенний фестиваль». Когда я объяснил, что не собираюсь оставлять ситуацию без внимания, директор тоже изменил свою позицию.

Ни одному из директоров не хотелось ненужного внимания депутатов, их в основном интересует благополучие учебного заведения. То есть нужно встречаться, и объяснять, и заниматься этим. Я думаю, что политика Трампа — наказывать «рублем» — тоже очень эффективна. Достаточно посмотреть на пример с Колумбийским университетом.

К сожалению, антиизраильская риторика стала сейчас трендом среди молодежи. Мне это немного напоминает 1960-е со студенческими протестами против вьетнамской войны. Надо отдать должное ХАМАС и его приспешникам: они провели очень серьезную и очень успешную пиар-работу. Проблема еще и в том, что Америка — страна денег, и кто платит, тот заказывает музыку. А Америка наводнена деньгами Катара — все учебные заведения, от школ до университетов. И с этим надо бороться.

Видимо, должно пройти время, прежде чем нынешний тренд переменится. Социалисты должны опозориться, чтобы те, кто сейчас под их влиянием, разочаровались. С этой точки зрения, возможно, будет даже хорошо, если [Зохран] Мамдани выиграет выборы в Нью-Йорке. Пусть уже город достигнет дна — тогда появится шанс на выздоровление.

«Общим знаменателем левых и правых стала ненависть к нам»

Даниил Зильберман, программист в Amazon, Сан-Франциско

Я уехал в Америку из Санкт-Петербурга в 1996 году. Антисемитизм на исторической родине был не первой, но второй важной причиной моего отъезда. Когда я в 1987 году поступал в Политех, меня заваливали на экзаменах, поставили тройку по физике, хотя в нашей 30-й физико-математической школе готовили так, чтобы мы могли сдать любые экзамены на пятерки. А потом я еще на излете советской власти угодил в армию, и там хлебнул по полной.

Нынешний всплеск антисемитизма в Америке на себе я пока не ощущаю, хотя с 7 октября 2023 года хожу на все произраильские митинги в нашем городе. Но вот мой старший сын учится в университете Джорджа Вашингтона, и вы знаете, наверное, что там происходило. Марк — довольно типичный русскоязычный еврейский мальчик из эмигрантской семьи. Он учился в частной еврейской школе, по нему сразу видно, что он еврей, он носит на шее магендавид.

После 7 октября у него в университете началось черт знает что. Сначала на стенах библиотеки проецировали пропалестинские надписи, потом движение Students for Justice in Palestine захватило площадь в кампусе. Марк старался обходить их стороной, но однажды кто-то, указав на его «звезду Давида», сказал сыну, что он поддерживает геноцид палестинцев в Газе и должен стыдиться.

Я, конечно, учу его избегать конфликтов, которые могут перерасти в физическое насилие, но не советую снять цепочку и вообще не хочу, чтобы он стеснялся того, что он еврей. И говорю, что если есть возможность заявить о своей позиции в какой-то цивилизованной атмосфере, то стоит это делать.

Меня пугает, что ультралевые антисионисты в Америке парадоксальным образом объединяются с «традиционными» антисемитами на правом фланге, с неонацистами. Неожиданно их общим знаменателем оказалась ненависть к нам. Быть антисемитом становится практически комильфо, и это меня тревожит. Но я все же стараюсь быть оптимистом и надеюсь, что антисемитизм пройдет, а Америка останется.

«Сотрудники-евреи чувствуют напряжение и не хотят вылезать, чтобы не нарваться на неприятности»

Инна В., IT-специалист, Нью-Джерси

Я уехала с родителями из Красноярска в 15 лет. Мне повезло с учительницей, которая всех детей записала в классном журнале как русских, хотя у нас были и узбеки, и немцы, и украинцы. Поэтому в школе я с антисемитизмом почти не сталкивалась, но вот дома… У нас смешанная семья, и после того, как папа однажды назвал маму «жидовской мордой», я много лет с ним не разговаривала. И решила тогда, что выйду замуж только за человека своей национальности.

Мы уехали в Америку в гости к бабушке и остались после путча 1991 года — она нас не отпустила назад. Надо сказать, что с антисемитизмом в Америке я сталкивалась и до 7 октября 2023 года. Например, я не закончила колледж из-за этого. Это был большой государственный колледж Rutgers в Нью-Джерси, и у нас был курс по социологии, который вел окружной прокурор штата, мусульманин.

На одном занятии мы обсуждали, какие войны можно считать справедливыми, а какие нет, и он привел в пример Израиль как агрессора, который ведет несправедливые войны. Это был 2002 год, в классе было много еврейских ребят 18-19 лет, они все сидели притихшие и боялись что-то сказать. Я была постарше и сказала преподавателю, что он не имеет права настраивать класс против Израиля или евреев, и тогда сидевший рядом со мной большой темнокожий парень начал меня оскорблять и говорить, что евреи убивают арабов, а преподаватель, вместо того чтобы заступиться за меня, велел мне извиниться перед парнем. Я этого не сделала.

А потом надо было писать курсовую, и я списала одну очень подходящую статью. Так же сделали еще полкурса. Нас поймали, сообщили декану. По правилам можно не сдать одно задание, и я сказала преподавателю и декану: хорошо, не засчитывайте мне эту работу, но дайте закончить колледж. Но они не согласились, и меня исключили.

Сейчас я работаю в одной из крупнейших IT-компаний. Когда все это началось 7 октября, я спросила одного из топ-менеджеров, не хотим ли мы что-то заявить в связи со случившимся, что-то сделать. Но этот вопрос просто замяли. Мне сказали в неофициальном разговоре, что руководство компании не хочет «вступать в политическую игру».

При этом когда началась война в Украине, то и говорили, и помощь собирали. А тут — ничего. Видимо, чтобы не вызывать споров. Среди сотрудников много евреев, и все чувствуют такое напряжение, все попрятались в свои шкурки и не хотят вылезать, чтобы не нарваться на неприятности.

Ребенок у меня учится в колледже в Нью-Йорке напротив мэрии, и там постоянно проходят демонстрации с пропалестинскими лозунгами. Это уже становится нормой, частью пейзажа, новой реальностью. Дочка боится… Такого количества антиизраильских и антисемитских лозунгов никогда раньше не было, по крайней мере на поверхности. И даже к моей маме, которая живет в доме для пожилых людей, недавно пришли агитировать за Палестину здоровые мужики ближневосточного происхождения.

При этом никто ведь не признается, что он антисемит. Просто представляют как факты то, что фактами не является. По телевизору говорят: Израиль разбомбил больницу и убил журналистов. А что это были за журналисты такие и почему разбомбили больницу, не говорят. И так по всем каналам.

У меня на работе как-то зашел разговор с корейским мальчиком. Он говорит: «Ну так евреи же самые сильные, они всем миром правят, разве нет?» Я ему: «Откуда ты это взял? Посмотри, сколько нас всего в мире! Научись складывать факты!» Но эта пропаганда везде, и люди в нее верят.

Если социализм, от которого мы уехали, возьмет свое в Америке, это будет, мягко говоря, не очень хорошо для еврейского народа.

«Стала говорить студентам, что я еврейская беженка из Украины»

Марина Колачикки, преподаватель итальянского языка в Университете Невады в Лас-Вегасе

Я уехала из Киева в 1990-м, в 21 год, успев основательно познакомиться с бытовым советским антисемитизмом. В детстве, например, наш сосед дядя Гриша в день зарплаты напивался, приходил под нашу дверь с топором и кричал: «Открывайте, жиды!» Протрезвев, правда, всегда извинялся, но все равно было страшно.

Мама, у которой были еврейская внешность, имя и фамилия, работала в универмаге в отделе пластинок, и один покупатель отказался брать пластинки из рук еврейки. Ее перевели в отдел холодильников, где не было прямых контактов с посетителями.

И у отчима то же самое. Это было частью жизни, мы в этом выросли, такова была наша реальность. Потом я много где успела пожить и твердо знала, что единственная страна, где ты спокойно можешь сказать, что ты еврей, — США. А теперь это не так, и это крушение чего-то основополагающего.

Я ловлю себя на том, что говорю своим детям не надевать магендавид или прятать его под футболку. К счастью, они меня не слушают.

Мы живем в еврейском пригороде Лас-Вегаса, и через несколько недель после 7 октября напротив нашего дома кто-то написал на заборе «Смерть евреям». Вот так, прямо перед нашими глазами. Это невозможно было себе представить еще два года назад.

Быть евреем теперь страшно. Хотя я намеренно теперь говорю, что я еврейка. После 7 октября я стала говорить своим студентам в последний день семестра, что я еврейская беженка из Украины. Они-то все думают, что я итальянка: у меня итальянский муж, итальянская фамилия. И они меня любят, у меня очень хорошие с ними отношения.

Был случай около года назад. В университет приехал читать лекцию по физике профессор из Израиля. Пришли пропалестинские студенты и стали шуметь, срывая лекцию. По правилам университета тех, кто мешает учебному процессу, должны вывести из зала. Но это был первый случай, когда пришла полиция университета и вместо того, чтобы удалить тех, кто кричал, сказала профессору, что лучше закончить лекцию, чтобы не было беспорядков.

Я написала руководству университета письмо, напомнила о правилах. Мне ответили, что все в порядке, профессор всем доволен, он даже смог погулять по кампусу и его никто не тронул. Вот чем мы теперь хвастаемся: что профессор из Израиля нетронутым погулял по кампусу университета!

Дочка сейчас поступает в университет во Флориде, самый еврейский в Америке. Сюда перевелись очень многие еврейские студенты из элитных университетов вроде Колумбии <Колумбийского университета в Нью-Йорке — The Insider> и Гарварда, потому что здесь по крайней мере безопасно и строго наказываются любые нарушения порядка.

Мы еще в аэропорту оценили разницу: половина людей там были с внушительных размеров магендавидами на цепочках, не как у нас в Лас-Вегасе. Правда, у нас еще ничего по сравнению с Нью-Йорком. Чем левее штат, тем хуже. Хотя сейчас и справа начинается.

Я считаю, что в ближайшее время евреям будет очень плохо — и в Европе, и в Америке. Даже если завтра закончится война в Газе и Израиль уйдет из заголовков, эта ненависть никуда не денется. Я не думала, что доживу до такого.

«Идейная база американского антисемитизма — советская»

Изабелла Табаровски, исследователь советского антисионизма и современного антисемитизма, США — Израиль

Лет семь назад я увидела в новостях по телевизору демонстрацию американских студентов с лозунгами «Сионизм — это расизм» и «Израиль — государство апартеида», и в них мне почудилось что-то знакомое. Я даже позвонила папе, рассказала ему, а он рассмеялся и сказал: «Ну, это мы уже слышали в Советском Союзе». Вот с этой его фразы для меня все и началось.

Я поняла, что мы действительно это слышали и что раз настолько совпадает язык, значит, где-то было соприкосновение с источниками. Уж больно точно эти американские студенты воспроизводили советскую риторику — не могли они ее сами изобрести.

Дело в том, что после победы Израиля в Шестидневной войне в 1967 году СССР начал массированную кампанию антисионизма и активно работал с global left. Именно советская пропаганда первой начала приравнивать палестинцев к движениям сопротивления и национального освобождения. На международных конференциях советские докладчики представляли арабо-израильский конфликт как «борьбу между империалистическими силами с одной стороны и движением за национальное освобождение с другой». Знакомые слова?

Представители международных левых групп полностью повторяли эту риторику про империализм, капитализм и так далее, и в какой-то момент они внесли идею о том, что сионизм — враг всего хорошего. Что он и расизм, и апартеид, и колониализм. Среди левых эти представления были давно, а после 7 октября они превратились в мейнстрим.

Натан Щаранский еще двадцать лет назад, вернувшись из США, написал письмо тогдашнему израильскому премьер-министру Ариэлю Шарону, что еврейские студенты в Америке запуганы и боятся выражать поддержку Израилю, потому что вся среда настроена против них. И идейная база этого антисемитизма, безусловно, советская.

При этом в СССР тоже говорили, что «мы только против сионизма, а не против евреев». Но в результате это выливалось в преследование евреев, которых не принимали в вузы и не брали на работу. Я пыталась предупреждать об этой опасности американских евреев, но меня мало кто слушал — считалось, что угроза антисемитизма существует только справа.

После 7 октября ситуация существенно ухудшилась. Евреев исключают из прогрессивных кругов, студенты сообщают, что их не принимают в либеральные сообщества, если они поддерживают Израиль. Проблемы возникают в академической среде, издательском деле и других интеллектуальных сферах. Людей могут подвергать остракизму в социальной жизни.

Мы вошли в тот период, когда в либерально-прогрессивных кругах в США свобода слова для тех, кто поддерживает Израиль, существенно ограничена. И если, скажем, еврейский студент не готов скрывать и отрезать куски своей идентичности, связанной с сионизмом и привязанностью к Израилю, то он вполне может ощутить, каково это — быть диссидентом.

Физическая опасность уже тоже реальна: происходят нападения на синагоги и убийства, что заставляет многих евреев, которые в Америке традиционно придерживаются либеральных ценностей и всегда были против права на ношение оружия, задумываться о самозащите.

К сожалению, эта «пена» антисемитских идей и настроений не исчезнет быстро даже после окончания конфликта в Израиле. Есть целая отрасль науки, которая изучает, как теории заговоров (а антисемитизм — это функция теории заговора о том, что евреи управляют миром) влияют на демократии. И сейчас мы наблюдаем это в реальном времени и на огромной выборке людей и стран по всему миру.