Перетягивание солдата. Как гражданская экономика конкурирует с ВПК и ВС РФ за российских мужчин

Война против Украины оттягивает из мирной российской экономики все больше людей. Но дело даже не в самих военных, хотя их количество велико: за 2024 год по контракту отправилось служить почти 430 тысяч человек, за первые шесть месяцев 2025 года подписано еще 210 тысяч контрактов. Это, в отличие от призывной службы (когда далеко не все из призывников вышли на рынок труда) или отправки на фронт заключенных (которые тоже не представляли свободную рабочую силу), представляет прямые потери для работодателей. Но главный «пылесос», вытягивающий кадры из гражданской экономики, — это предприятия военно-промышленного комплекса (ВПК), где трудятся почти 4 млн человек.

Именно поэтому выплаты по военным контрактам могут существенно различаться в зависимости от региона (как по размеру, так и по динамике — в одних регионах они растут быстро, а в других почти не меняются). Регионы с развитым ВПК демонстрируют более высокие выплаты, так как многим работодателям пришлось поднимать зарплаты, чтобы сохранить сотрудников. ВПК и гражданская экономика конкурируют между собой, вынуждая государство тратить все больше и больше денег.

Где военное производство, там дороже

Единовременные региональные выплаты для заключивших контракт с Минобороны на четвертом году полномасштабного вторжения продолжают расти, однако медленнее, чем раньше. Если в 2024 году средний их размер по стране увеличился почти в шесть раз, со 150 тысяч до 900 тысяч рублей, то за первые пять месяцев 2025 года прирост составил в среднем 190 тысяч рублей. Более того, в отдельных регионах, таких как Нижегородская и Белгородская области, выплаты даже были снижены.

Вообще картина по регионам за три года выглядит крайне неоднородной: где-то суммы за заключение контракта выросли значительно, в других местах остались почти без изменений. Половина всех регионов повысила выплаты на 400 тысяч рублей или меньше, тогда как другая половина — от 500 тысяч до 2,5 млн. Очевидно, что все региональные власти стремились набрать больше контрактников, однако почему они платили за это такую разную цену?

Основной фактор — предприятия ВПК. Именно они запустили гонку зарплат, которая могла затем перейти в гонку контрактных выплат. Кроме того, предприятия ВПК дают бронь от армии, что сокращает количество потенциальных мобилизованных. Предприятия ВПК, получающие госзаказ, могут быть источниками доходов для региональных бюджетов, а у остальных может просто не быть денег на повышение контрактных выплат.

Чтобы проверить гипотезу, мы условно разделили регионы на две группы — с оборонными предприятиями и без них. И если в начале 2024 года разница между этими группами была практически незаметна, то уже к августу появилась тенденция к расхождению, а к декабрю выплаты в регионах с «военкой» стали ощутимо выше.

Судя по данным за июнь 2025 года, эта разница сохранилась. В регионах с оборонными предприятиями в декабре 2024 года выплаты были выше на 280 тысяч рублей, а в июне — уже на 330 тысяч. Это может говорить о том, что регионы с ВПК активнее вовлечены в вербовку военных, получают больше ресурсов или стремятся компенсировать конкуренцию за кадры между заводами и фронтом. То есть у регионов появилась новая специфика — участие в военной экономике.

Остальная промышленность ни при чем

Чтобы исключить влияние остальной промышленности и влияние зарплат в остальных секторах, мы построили линейную регрессионную модель и добавили две переменные из Росстата: «доля обрабатывающей промышленности от валового регионального продукта» и «средняя зарплата в регионе».

Результат можно интерпретировать следующим образом.

• Предприятия ВПК в регионе дают дополнительный «бонус» в 350 тысяч рублей к единовременной выплате.
• При этом доля обрабатывающей промышленности в целом почти не влияет на размер выплат.
• Повышение средней зарплаты в регионе на 1% увеличивает выплату на 3,7 тысячи рублей, что логично. Использование этой переменной как контрольной позволяет учитывать экономическую ситуацию в регионе и воспринимать влияние предприятий ВПК в регионе при прочих равных.

Таким образом, анализ подтверждает, что именно предприятия ВПК, а не промышленность в целом, существенно повышают размер единовременных выплат по сравнению с регионами без ВПК.

ВПК как спонсор

«После того как на Россию были наложены санкции, производителям пришлось повышать локализацию, к тому же удлинились цепочки поставок. Все это привело к дополнительному росту спроса на труд», — отмечает экономист, приглашенный доцент экономфака Университета Пенсильвании Татьяна Михайлова. Но главный фактор — спрос на труд со стороны ВПК, согласна она, поскольку «военка» повышает зарплаты и переманивает людей из гражданских секторов. Растет спрос на людей и в гражданском секторе, из-за чего и там растут зарплаты. Поэтому сами регионы вынуждены поднимать бонусы за контракт.

Впрочем, если рассмотреть контракт как цену труда на фронте, продолжает Михайлова, то она, как любая цена, складывается из спроса и предложения. И если предложение, то есть количество людей, готовых отправиться воевать, в основном зависит от зарплаты в регионе, то на спрос влияют совсем другие вещи. «Федеральным властям надо вести войну и набирать контрактников. Но денег на бонусы нет или их жаль. Поэтому затраты частично переносят на региональные бюджеты.

Богатые регионы могут давать больше денег, чем бедные. И тут, я думаю, происходит непрозрачная торговля между федеральным центром и регионами насчет целей по найму контрактников. Богатые регионы заставляют набирать больше людей и для этого заставляют платить много. Бедные регионы плачутся, что у них денег нет, и им, вероятно, устанавливают планку поменьше. Плюс внутри регионов наверняка идет такая же непрозрачная торговля с крупным бизнесом — чтобы выделяли деньги и помогали этой операции рекрутинга.

Регионы всегда решают свои экономические и инфраструктурные проблемы за счет местных компаний. ВПК, получающие госзаказ, думаю, также являются источниками такой „спонсорской помощи“. Кстати, записаться на контракт можно и в другом регионе — то есть регионы с большими возможностями переманивают высокими бонусами людей у других», — говорит Татьяна Михайлова.

Государственные структуры часто конкурируют друг с другом за ресурсы, влияние и контроль над ключевыми функциями, в том числе за управление человеческим капиталом, именно в авторитарных режимах. Последствия этой конкуренции могут быть разрушительными: распыление усилий на внутриэлитную борьбу, дублирование функций и конфликты между силовыми структурами снижают общую эффективность. В России это рост издержек.