На тающей льдине. Экономические итоги 2025 года

Победа над инфляцией

«По недельным данным, годовая инфляция уже опустилась ниже 6%. И по итогам года рост цен будет минимальным за последние пять лет», — объявила председатель Центробанка (ЦБ) Эльвира Набиуллина на последней в 2025 году пресс-конференции по ключевой ставке. Это значительное снижение с 9,52% по итогам 2024 года можно назвать главным успехом года финансовых властей.

Денежно-кредитная политика наконец-то стала жесткой. И дело не только в ключевой ставке, повышенной год назад до исторического максимума, а в том, что Банк России перестал наращивать денежную массу.

Вообще жесткой денежную политику можно называть лишь в том случае, если количество денег в экономике не растет либо увеличивается незначительно или в строгом соответствии с размером ликвидных золотовалютных резервов. Международные резервы России сейчас нельзя считать ликвидными: даже ту их часть, которая не заморожена, затруднительно превратить в свободно конвертируемые валюты. Поэтому наиболее познавательна динамика предложения денег.

В денежной массе есть две составляющие. Во-первых, денежная база, на две трети состоящая из наличных и на треть — из средств коммерческих банков на счетах в центральном банке. Величину этой базы денежные власти устанавливают напрямую. Во-вторых, есть «банковские деньги», количество которых тоже определяется ЦБ, но косвенно, путем разного регулирования коммерческих банков. Изменение ключевой ставки — важнейшая, но не единственная из таких мер.

Сумма банковских денег практически всегда в несколько раз больше, чем база. Однако их количество очень чувствительно к объему денежной базы. Оно может довольно резко вырасти, если базу чуть-чуть увеличивают, и столь же резко упасть, если слегка снижают. При этом мультипликатор, измеряющий силу этой реакции, является переменной величиной (он выше в периоды бума и при политике дешевых денег).

Чтобы оценить жесткость денежной политики, уместно посмотреть, как изменилась база за последние 12 месяцев. Уровень инфляции, к которому стремится ЦБ, — 4%. Было бы странно называть жесткой политику, когда регулятор при этом наращивает денежную базу более быстрыми темпами. Поэтому, если база превышает уровень годичной давности больше, чем на 4%, то это мягкая политика. И только при росте базы за год меньше чем на 4% политику логично назвать жесткой.

Применив этот критерий, мы увидим, что денежно-кредитная политика России стала таковой в марте 2025 года и остается уже девять месяцев подряд. В 2024 году она ужесточалась лишь ненадолго — в феврале и в июне. Также серьезные попытки сдерживать инфляцию, ограничив рост предложения денег, наблюдались с марта по сентябрь 2022 года. Тогда Банк России за полгода последовательной политики смог сбить рост цен, но затем снова расслабился и занялся «стимулированием экономики». Оно длилось почти два с половиной года и вызвало так называемый перегрев.

В довоенное время жесткая политика тоже встречалась нечасто: с марта по октябрь 2019 года, с марта 2015 года до начала 2016 года, летом 2011 года и с декабря 2008 года по ноябрь 2009 года. И это всë! В остальное время политика была мягкой, временами темп роста базы достигал 40% в год.

На 1 января 2025 года денежная база в широком определении составляла 27,96 трлн рублей, на 1 декабря — 27,85 трлн. Она больше не растет. Это показывает, что Банк России всерьез пытается сбить инфляцию.

Впрочем, если посмотреть на динамику показателя денежной массы, то картина будет другой. Самое свежее значение показателя — 123 трлн рублей на 1 ноября. Это на 5% больше, чем было 1 января, и на 13% больше, чем год назад. Любопытно, что из 5% прироста с начала года 1,5% приходятся на последний месяц.

Здесь сразу два примечательных момента. Во-первых, видно, что Банк России сейчас не раздувает денежную массу сам, но позволяет делать это коммерческим банкам. База не растет, но «банковское» или «кредитное» предложение денег по-прежнему расширяется, хотя и не так быстро, как раньше. Мультипликатор — отношение М2 к денежной базе — вырос с 4,19 до 4,58. Кредит по-прежнему распухает, это может толкать вверх спрос на многие товары и, следовательно, цены. Во-вторых, это явление ускорилось в последние месяцы. На 1 ноября средства физических лиц в российских банках впервые превысили 60 трлн рублей. За год этот показатель вырос на 20%, а за последние три года удвоился (1 ноября 2022 года у россиян в банках лежало лишь 30 трлн).

Параллельно растут долги, особенно в корпоративном секторе. Российские юридические лица должны банкам 84 трлн рублей. Эта сумма за год увеличилась на 11%, в том числе 6,3% пришлись на последние четыре месяца. Три года назад задолженность составляла всего 48 трлн рублей.

Таким образом, хотя сам Банк России перестал напрямую создавать деньги из ничего, коммерческие банки под его руководством продолжают активно это делать. Антиинфляционная политика остается умеренной и осторожной. Учитывая, что 19 декабря Банк России в очередной раз снизил ключевую ставку — до 16% — дезинфляция может оказаться непрочной. И все-таки она стала главным положительным сюрпризом года.

Бюджетный кризис

Бюджетная политика, напротив, смягчилась: дефицит федерального бюджета существенно вырос — главным образом, из-за недобора налогов.

Из 4,5 трлн рублей, на которые увеличилась «дыра» бюджета, только за 0,9 трлн рублей отвечают выросшие расходы, а 3,7 трлн рублей — это недополученные доходы. Когда принимался бюджет-2025, предполагалось, что доходы по сравнению с прошлым годом увеличатся на 11,6%. Но за 11 месяцев они выросли всего на 0,7%.

От нефти и газа бюджет сначала рассчитывал получить 10,9 трлн рублей налогов, но затем ожидания скорректировали до 8,6 трлн рублей. По факту за январь–ноябрь набрались лишь 8 трлн — на 22,4% меньше, чем годом ранее. Даже если за декабрь наскребли не достающую до плановой сумму, то это на 24% меньше фактических поступлений 2024 года. Именно по нефтегазовым доходам максимальный провал. Год назад экспортная цена на российскую нефть Urals ожидалась на уровне $69,7 за баррель, в итоге получилось $58, то есть на 17% ниже прогноза.

Почему же нефтегазовые доходы упали значительнее — на 24%? Здесь совсем немного сказалось небольшое снижение добычи — на 1%, по словам вице-премьера Александра Новака (связано с ограничениями по соглашению ОПЕК+, действовавшими в начале года). Зато заметный вклад внес рубль, укрепление которого к доллару с начала года составило 45%. Рубль вырос благодаря падению спроса на иностранную валюту (вызванному в том числе санкциями), а также высокой ключевой ставке ЦБ.

Прочие доходы должны были составить 29,4 трлн рублей, но оказались меньше: за январь–ноябрь поступило только 24,9 трлн рублей. Всего за год Минфин ожидает 28,4 трлн, то есть примерно на 11% больше, чем в прошлом году. Примечательно, что связанные с внутренним производством доходы выросли, а с импортом — упали.

Больше всего впечатляет налог на доходы физических лиц (НДФЛ), поступления которого более чем удвоились. Ведь с 1 января 2025 года НДФЛ повысили: вместо двух ставок (13 и 15%) ввели целых пять с максимальным уровнем 22%. При этом налоги, взимаемые по ставке 13%, поступают в региональные и местные бюджеты, а все, что сверх этого, — в федеральный. Впрочем, у регионов поступления от НДФЛ тоже выросли (на 13,9% за январь–сентябрь). Тут сказался рост зарплат, ведь для регионов ставки отчислений не повышались. Динамика доходов физических лиц все еще положительна.

Хуже картина с компаниями. Поступления налога на прибыль в федеральный бюджет выросли на 75%, а в региональные бюджеты — упали на 2,5%. Объяснение элементарно: в 2024 году общая ставка налога на прибыль была 20%, из которых 3% шли федеральному центру, а 17% — регионам.

С 2025 года ставка поднялась до 25%, из которых федеральный центр получает 8%, а регионы — прежние 17%. Грубое повышение налога принесло выгоду только Кремлю, а проиграли от него налогоплательщики и региональные бюджеты, получившие прежнюю ставку при сокращении общей суммы облагаемых прибылей.

Доходы, поступающие в федеральный бюджет от акцизов на российскую продукцию, выросли за год на 27%. И это тоже объясняется ростом ставок: они были повышены на сигареты и папиросы, алкоголь и напитки с сахаром. Кроме того, ввели акцизы на спиртосодержащие лекарства, никотиновое сырье, никотиновые смеси без табака и природный газ для получения аммиака.

Наконец, поступления от НДС на товары и услуги, созданные внутри страны, выросли на 17% и впервые в истории превысили объем нефтегазовых доходов. Здесь, как и в ранее перечисленных случаях, темпы роста сборов опережают динамику налоговой базы. Изъятия из добавленной стоимости выросли больше, чем сама добавленная стоимость. И здесь разгадка точно такая же — повышение относительного налогового бремени.

С 1 января 2025 года для предприятий с выручкой от 60 млн рублей фактически отменили упрощенную систему налогообложения, позволявшую не платить НДС. А с 2026 года в дополнение к этой суровой мере повысится основная ставка налога с 20 до 22% и расширится круг плательщиков. Возможно, это позволит и дальше наращивать сборы, но лишь ценой стремительного обеднения тех, кто платит налоги.

Противоположна динамика доходов, связанных с импортом. Главный их источник — НДС на ввозимые товары. Его поступления упали за 11 месяцев на 14%. Доход от импортных пошлин сократился на 15%, а от акцизов на импорт — на 22%. Это довольно резкий спад. Общая динамика импорта в уходящем году тоже отрицательная, но не настолько: ввоз в Россию, выраженный в долларах, снизился на 2,4%; сокращение экспорта тоже было умеренным — на 4,3%.

Что касается федеральных расходов и дефицита бюджета, то в отношении этих цифр интрига сохраняется до последних дней года. Практика показывает, что расходы в декабре значительно, иногда в несколько раз, выше, чем в любой другой месяц. Например, в 2023 году декабрьские расходы оказались в 2,32 раза больше, чем среднемесячные за январь–ноябрь, а в 2024-м — в 2,54 раза. По доходам такой динамики нет, поэтому и дефицит бюджета в это время резко возрастает. Если экстраполировать эту тенденцию на декабрь 2025 года, то можно ожидать, что расходы за год в итоге составят 45–45,8 трлн рублей. Хотя Минфин настаивает всего на 42,8 трлн.

В течение года Антон Силуанов и его коллеги не раз говорили, что непривычно большие значения дефицита, которые наблюдались в первые месяцы, в итоге компенсирует уменьшение традиционного рывка расходов в декабре. И действительно, темпы прироста трат сокращались: за первый квартал они превысили прошлогодний уровень на 24,5%, за первое полугодие — на 20,2%, за 9 месяцев — на 19,5%. Однако параллельно рос и прогнозируемый тем же Минфином размер дефицита — от 0,5% ВВП в начале года до 2,6% ВВП сегодня. Если дыра в бюджете за несколько месяцев увеличивается в пять раз, то дальнейшие прогнозы финансового ведомства, конечно, следует воспринимать со скепсисом.

Сейчас наступает момент истины. Если Минфин сдержит слово, то бюджетный дефицит будет выглядеть относительно прилично. Маастрихтские критерии, принятые в Евросоюзе, но регулярно нарушаемые многими его членами, рекомендуют держать этот показатель на уровне не выше 3% ВВП. В 2025 году только три страны из G7 удерживаются в этих пределах: Канада (1,9%), Япония (2,85%) и Германия (2,95%). У Италии дефицит равен 3,3% ВВП, у Британии 4,4%, у Франции 5,5% и у США 6,5%. Российский показатель даже в 2,6% не был бы чем-то страшным на этом фоне. Другое дело, если декабрьский скачок расходов, как обычно, произойдет, то дефицит может составить 8–9 трлн рублей, или 3,6–4% ВВП.

Спад экономики

Впрочем, даже если бюджет получится вернуть под контроль, это станет лишь краткосрочным достижением. Ведь сводить концы с концами, повышая налоги, когда экономика сжимается, — это путь в тупик. А именно это сейчас происходит в России.

Суммарная прибыль российских предприятий, насколько ее может измерить Росстат, падает второй год подряд и достигла минимального значения за пять лет.

Конечный финансовый результат (до налогообложения) за январь–октябрь составил лишь 90% от прошлогодних значений, а те, в свою очередь, лишь 82% от уровня 2023 года. Особенно плохо обстоят дела с добычей угля: она в целом провисает уже второй год подряд, но суммарный убыток вырос в четыре раза и достиг 328 млрд рублей за первые 10 месяцев года. Лесоводство, лесозаготовки и деревообработка, которые еще в прошлом году были рентабельными, теперь тоже в минусе. Ряд отраслей остаются в профиците, но их прибыли упали в два раза и больше. Это добыча нефти и природного газа, производство кокса и нефтепродуктов, бумаги. В автопроме и железнодорожных грузоперевозках прибыль сократилась в четыре раза.

В строительстве зданий прибыль выросла в 1,5 раза, но в строительстве инженерных сооружений упала на 35%. В торговле она в целом составляет лишь 77% от прошлогодних значений. Причем в оптовой торговле наблюдается падение, в розничной — рост на 6%, а у автодилеров — сжатие в семь раз. В сфере транспорта динамика тоже разнонаправленная: автомобильные грузоперевозки потеряли почти половину прибыли, железнодорожные — три четверти, водный транспорт — 27%. Однако трубопроводы и междугородние перевозки пассажиров сохранили что имели, а воздушный транспорт увеличил прибыль троекратно.

На фоне общего упадка российского бизнеса отдельные отрасли могут похвастаться ростом прибылей. Это ИТ-сектор, авиаперевозки, рыбная отрасль, научные исследования и разработки, финансовая и страховая деятельность. Во всех этих сегментах в 2025 году наблюдается как минимум удвоение по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

Успехи информационно-технологических компаний легко объяснить общим ростом этого сектора во всем мире и низкой активностью западных конкурентов на российском рынке. Важную роль играет и государственный заказ, который также объясняет доходность «научных исследований и разработок» (вряд ли тех, что способны улучшить жизнь людей).

В абсолютном выражении больше всех выиграли финансисты и страховщики. Их совокупный финансовый результат вырос по сравнению с прошлым годом более чем на 1 трлн рублей. Почти половина этого роста обусловлена увеличением чистого процентного дохода коммерческих банков (плюс 425 млрд рублей за первые девять месяцев года). Период высоких ставок привел к тому, что процентные доходы банков выросли с 16,4 трлн до 22,3 трлн рублей, а расходы не так сильно — с 11,4 трлн до 17 трлн. Проценты, которые банки берут по кредитам, выросли быстрее, чем проценты, выплачиваемые ими по депозитам. Кроме того, высокие процентные ставки привели к росту стоимости государственных облигаций в банковских портфелях.

А вот российские акции с начала года в цене упали, хотя и не так сильно, как в провальном 2024 году. Если российский рынок акций пережил небольшое падение (на 2,6%), то в США, Великобритании, Германии, Японии и Китае рост составил от 18 до 27%.

Картину спада рисует и статистика производства важнейших видов продукции в натуральном выражении.

В стоимостном выражении Росстат оценивает продукцию 24 перерабатывающих отраслей и в 17 из них фиксирует спад производства. Наиболее глубокий — в автомобилестроении (на 23%), кожевенном производстве (14%) и полиграфии (13%). Только в семи отраслях отмечен рост, и в основном это военная продукция: «готовые металлические изделия, кроме машин и оборудования», «прочие транспортные средства и оборудование», «ремонт и монтаж машин и оборудования», «компьютеры, электронные и оптические изделия». Небольшой подъем есть также в табачной и текстильной промышленности, а довольно заметный — по «лекарственным средствам и материалам, применяемым в медицинских целях и ветеринарии».

Понятно, что военные и медицинские закупки делает в основном государство, изымающее для этого средства из других отраслей. Эта картина подтверждает, что практически все отрасли-доноры усыхают. Это означает, что приоритетные для правительства направления будут и дальше субсидироваться за счет тех же доноров. Но чем быстрее они будут разоряться и беднеть, тем больше с них будут брать.

Главными жертвами путинской экономической политики стали российские предприниматели. Это видно не только по снижению прибылей и фондового индекса. Налоги повышаются в первую очередь на бизнес, хотя косвенно они бьют и по всем остальным. Даже НДФЛ подняли так, чтобы задеть «буржуазию». Режим, вероятно, считает предпринимателей более терпеливой частью общества, чем наемных работников и представителей госсектора. Поэтому именно деловые люди первыми стали откровенно беднеть, терять деньги и меньше тратить. По структуре кредитов, выдаваемых российскими банками, видно, что юридические лица все больше заимствуют у физических. Больше долгов и меньше прибылей — это движение к краху.

«Все, что происходит с российской экономикой, легко описывается учебником по макроэкономике для начальных курсов вуза, где рассказывается о бизнес-цикле, стимулом которого были госрасходы, — сказала The Insider Live Татьяна Михайлова, экономист, приглашенный доцент экономического факультета Университета Пенсильвании. — Государство тратит деньги на военные нужды или, например, инфраструктуру. Эти деньги мультипликатором расходятся по экономике, попадают людям в карманы, стимулируют спрос на товары и услуги. В ответ начинает расти инфляция, особенно если, как в России, госрасходы не идут на что-то производительное, что помогло бы экономике расти. Деньги обесцениваются, людям становится все тяжелее потреблять, рост реальных доходов останавливается, стимул исчерпывается, инфляция снижается, в экономике начинается откат. В России эта стадия продолжается с конца 2024 года. То есть уже год в реальном выражении экономика не растет. Некоторые отрасли начали падать, и потребление начинает стагнировать».

Страх перед инфляцией и нежелание объяснять обществу, почему его заставили принести такие большие и бессмысленные жертвы, толкнули режим к политике затянутых поясов на 2026 год — повышению налогов и сокращению расходов, отчасти даже военных (если верить официальным цифрам бюджета на будущий год).

Но эта экономия запоздала: бремя, возложенное на чистых доноров экономики, на тех людей и предприятия, которые вынужденно дотируют и субсидируют всех остальных, уже стало чрезмерным. Под его тяжестью производственный сектор стал сжиматься, создавая все меньше и меньше ценностей. Соответственно, стали падать и налоговые сборы, начисляющиеся на прибыль, выручку, добавленную стоимость или имеющиеся активы.

Российская экономика напоминает группу людей на медленно тающей льдине. Льдина тает и сама по себе, но злосчастные полярники к тому же постоянно откалывают от нее все более и более крупные куски и из вредности бросаются ими в таких же бедствующих на соседней льдине. Трудно даже представить себе усилия и жертвы, которые потребуются, чтобы вернуться к нормальности, когда на льдине «Россия» сменится руководство.