Новости
Фото: Kevin Dietsch
10 декабря стало известно, что госсекретарь США Марко Рубио распорядился вернуть шрифт Times New Roman в качестве стандартного для документов Госдепартамента вместо введенного в 2023 году Calibri, объявив это частью отмены «расточительной программы DEIA» (разнообразие, равенство, инклюзивность и доступность). В служебной телеграмме от 9 декабря говорилось, что Calibri выглядит слишком неформально, а Times New Roman обеспечивает профессионализм и соответствует президентской директиве о единообразии коммуникаций. Переход на Calibri при прежнем госсекретаре Энтони Блинкене объяснялся заботой о людях с ограниченными возможностями, поскольку шрифт без засечек легче воспринимается при некоторых нарушениях зрения. Решение принято в общем курсе администрации Дональда Трампа на ликвидацию федеральных DEI-программ, которые критики обвиняют в дискриминации белых и мужчин.
Петр Банков, художник-плакатист, шрифтовик, работы которого выставляются в собраниях MoMA (Нью-Йорк), MOTI (Амстердам) и других музеев по всему миру, отметил в комментарии для The Insider, что в истории типографики редко возникают моменты, когда выбор шрифта становится политическим событием:
«Но именно это произошло в США, когда Госдепартамент при одной администрации перешел с Times New Roman на Calibri, а при следующей — вернулся назад. На поверхности — техническое решение, вопрос читабельности и „декорума“. В глубине — столкновение двух культурных моделей, двух европейских шрифтовых традиций, почти век разделяющей их истории.
Calibri был создан в начале 2000-х нидерландским дизайнером Lucas de Groot. Это не агрессивный гротеск и не геометрическая конструкция, а мягкий, гуманистический sans-serif, разработанный для цифровой эпохи. В нем точная работа с интервалами, открытые формы, универсальная читабельность и превосходная адаптация к пиксельным сеткам. В Calibri нет модности или громкого жеста: это качественно сделанный инструмент, оптимизированный под современные интерфейсы, OCR, нужды слабовидящих и screen-readers. Его функция — обеспечить доступность и точность восприятия в эпоху экранов и документов, читаемых голосом.
Его антипод — Times New Roman, созданный Stanley Morison и Victor Lardent в 1931 году. Шрифт, выросший из европейской книжной традиции, несет в себе след старого стиля, пропорции латинского письма, связь с христианской культурой печатного слова. Его вертикальный ритм, острые засечки и строгая композиция ощущаются как визуальное выражение закона, порядка и преемственности. Times — это не просто типографический инструмент, а культурная интонация, отсылающая к идее текста как авторитета. Он звучит как голос европейского модерна первой половины XX века, вписанный в газетные колонки и государственные документы.
Когда эти два шрифта встречаются в американской бюрократической машине, возникает неожиданная метафора: встреча двух Европ — традиционной и цифровой — в документах, где определяется политика XXI века. Противопоставление serif и sans-serif начинает расцветать идеологическими смыслами, которых сами шрифты не имели, но которые навешивает на них политическая культура.
В последние два десятилетия гротески стали визуальным языком демократических администраций. Они сопровождали эпоху социальных программ, цифровых платформ, открытых данных, кампаний в духе Black Lives Matter, где визуальная коммуникация часто использовала простые, четкие формы sans-serif. Даже знаменитая надпись на 16th Street в Вашингтоне, созданная не шрифтом Calibri, а ручным летерингом, закрепила в массовом сознании связь современной гражданской активности с визуальным словарем гротесков. В этих условиях любой sans-serif начинает ассоциироваться с инклюзивностью, доступностью и цифровым гуманизмом.
Times New Roman в этом контексте становится знаком противоположного полюса — традиции, порядка, иерархии, возвращения к „нормам“ и „ценностям“, вплоть до символического жеста обращения к христианскому культурному основанию. Объявляя о возвращении к Times, консервативные политики фактически заявляют о возвращении к старшему идеологическому коду: вера, труд, закон, канон.
Этот конфликт нельзя свести к спору о том, какой шрифт лучше. И Calibri, и Times — выдающиеся образцы своего времени. Но когда форма буквы попадает в поле политики, она превращается в знак. Выбор гарнитуры становится выбором культурной позиции. Шрифт начинает говорить от имени эпохи.
И возможно, спор о Calibri и Times New Roman — это не спор о дизайне, а вопрос о том, какой голос будет звучать в документах будущего: голос цифрового гуманизма или голос традиционного порядка».