Время снимать маски? Насколько обоснованны утверждения о пожизненном иммунитете от Covid-19

Желание журналистов немедленно написать о результатах в самом оптимистичном ключе, понятно: все-таки репутация Nature известна далеко за пределами научного мира. Но, увы, в эпоху пандемии, когда все жаждут новых данных, а рецензирование проходит в ускоренном режиме, даже лучшие журналы нет-нет, да и публикуют неоднозначные работы. Список отозванных из разных журналов статей о коронавирусе включает уже больше ста публикаций, а число не отозванных, но слабых и неубедительных работ учету не поддается. Более того, пороговый уровень качества для статей про коронавирус ниже, чем для любых других, и в топовые журналы попадают исследования, которым ни за что бы не светило такое, будь они посвящены какому-нибудь другому вирусу. В случае с пожизненным иммунитетом, похоже, произошло именно это.

Авторы статьи, о которой идет речь, показали, что в костном мозге переболевших COVID-19 спустя 6 и 11 месяцев с момента появления симптомов присутствуют плазматические клетки (по-английски, BMPC), синтезирующие антитела против S-белка коронавируса – главной мишени, атака на которую может обезвредить вирус. Именно эти клетки в огромных количествах производят антитела, когда человек сталкивается с каким-нибудь патогеном (в медиа обычно используют термин «В-клетки», хотя это не совсем верно: не все В-клетки являются именно плазматическими клетками).

Ценность работы в том, что авторы исследовали именно образцы костного мозга – настоящего иммунного органа, а не кровь, как в большинстве работ. Считается, что анализируя, какие иммунные клетки плавают в кровотоку, можно получить более или менее адекватное представление о процессах, происходящих в органах, где эти иммунные клетки рождаются и созревают. Тем не менее, исследования крови – это всегда косвенные данные, результаты которых нужно трактовать осторожно. А вот биопсия костного мозга – не самая распространенная процедура, к тому же, связанная с куда большими рисками для пациента, чем обычный забор крови, так что раздобыть образцы, взятые у живых людей, удается нечасто.

Авторы новой работы смогли получить материал костного мозга, причем для некоторых из участвовавших в работе добровольцев даже два раза. Они обнаружили, что спустя почти год после встречи с вирусом в костном мозге сохраняются ковид-специфичные плазматические клетки. BMPC, в отличие от многих других иммунных клеток, могут жить долго – годами и десятилетиями, а значит, постулируют авторы работы и особенно журналисты, столько же будет сохраняться иммунитет к COVID-19. Звучит логично – если не вчитываться в детали работы.

Авторы изучали кровь и костный мозг пациентов, перенесших ковид в легкой форме. У всех людей, попавших в исследование, антитела к SARS-CoV-2, хотя и упали по сравнению с первыми неделями после болезни, но все же сохранялись на относительно высоком уровне. И это первое слабое место работы: по другим исследованиям мы знаем, что у значительного процента переболевших уже через несколько месяцев антитела опускаются ниже порога обнаружения. Среди тех, кто перенес ковид бессимптомно, доля людей, у которых антитела не обнаруживаются спустя короткое время после постановки диагноза, составляет, по некоторым данным, 40%. Стратегия включать в исследование только тех, у кого антитела держатся на высоком уровне, выглядит если не как подгонка, то, минимум, как желание заранее ограничить спектр возможных результатов желаемыми.

Но пускай нас интересуют только люди с детектируемыми антителами. Правомерно ли говорить, что наличие в их костном мозге синтезитрующих противокоронавирусные антитела BMPC – показатель долговременного иммунитета? Правильный ответ: нет. Специфические PBMC образуются после множества других вирусных заболеваний, но против некоторых из них иммунитет оказывается краткосрочным. В статье авторы сравнивают представленность плазматических клеток у людей, переболевших ковидом и вакцинированных против гриппа. Но вакцина от гриппа, да и сам грипп не дают стопроцентной защиты от заражения. Да, способность узнавать вирус и синтезировать против него антитела сохраняется – например, считается, что именно частичное совпадение испанского гриппа с одним из старых сезонных штаммов в пандемию 1918-1920 годов сохранило жизни множеству стариков – группы с самой высокой смертностью от этого заболевания. Однако эти антитела, синтезируемые сохранившимися BMPC, не очень помогают, если патоген изменится. Безусловно, по способности к изменениям грипп с его умением обмениваться кусками генома с близкими и не очень родственниками, даст коронавирусу сто очков вперед, однако, как мы видим, SARS-CoV-2 тоже кое на что способен и то и дело рождает новые варианты.

Кстати, о вакцинах. Авторы статьи в Nature смотрели, есть ли в костном мозге плазматические клетки, только у переболевших. Ни одного вакцинированного от COVID-19 в исследовании не было, при том, что в западных странах, где переболело относительно мало народу, именно они составят основную массу людей с иммунитетом против ковида. Да, у нас есть все основания предполагать, что вакцинный иммунитет, особенно после мРНК-вакцин, будет крепче естественного, но все же это нужно доказать. Тем более, что сравнивают исследователи переболевших именно с вакцинированными (от гриппа).

Еще одно слабое место работы – малое количество исследованных. Авторы получили образцы костного мозга всего от 19 человек – очевидно, полученные на них результаты нельзя переносить на миллионы переболевших и привитых (точнее, если совсем строго, то на привитых вообще нельзя). Тем более, что у четырех из этих 19 антиковидные плазматические клетки в костном мозге не обнаружились. То есть у 21 процента исследованных переболевших. Вполне может быть, что ученым не повезло, и эти четверо – исключение. Но может быть и наоборот, и в реальности BMPC отсутствуют, скажем, у половины тех, кто перенес ковид в легкой форме. Когда выборка так мала, она может очень сильно искажаться флуктуациями в обе стороны. Динамику плазматических клеток авторы смотрели и вовсе на четырех людях, у которых удалось второй раз взять образцы костного мозга. У этих четверых количество BMPC, синтезирующих иммуноглобулины типа G, осталось стабильным, а вот BMPC, которые производят IgA, у одного из пациентов при повторном анализе не обнаружились.

Ну и наконец, в работе нет самого главного контроля – сведений о том, как наличие специфических BMPC коррелирует с защитой от реинфекии. Очевидно, для ковида таких данных просто нет, но нет их и для других респираторных вирусов – скажем, того же гриппа или сезонных коронавирусов. Ну и разумеется, пока невозможно сказать, сколько времени плазматические клетки будут оставаться в костном мозге. Может быть, они сохранятся на всю жизнь, а может, исчезнут через два-три-пять лет. По тем данным, которые у нас есть сегодня, сделать хоть какой-то релевантный прогноз невозможно. В случае гриппа, например, количество плазматических клеток радикально уменьшается уже через год после вакцинации. И учитывая некоторое количество хорошо подтвержденных, а также множество не столь хорошо подтвержденных, но почти несомненных случаев повторного заражения после перенесенного ковида, можно предполагать, что, как минимум, у некоторой доли переболевших BMPC живут недолго или же производимых ими антител оказывается недостаточно для предотвращения реинфекции. То же самое относится и к тщательно подсчитанным и представленным во множестве отчетов компаний-производителей вакцин случаях заболевания после прививки. Так что пока убедительных доказательств, что иммунитет после COVID-19 будет длиться всю жизнь и все это время защищать человека от повторной болезни нет. Зато примеров, когда это не так, уже предостаточно.