«Никто не хочет ходить в клуб, из которого можно угодить в отдел полиции». Как после запрета «движения ЛГБТ» в России выживают квир-клубы

EN

Первым, не дожидаясь визитов силовиков, закрылся один из старейший российских гей-клубов «Центральная станция»: он работал в Петербурге почти двадцать лет. В декабре 2023 года в екатеринбургский гей-клуб Fame нагрянул ОМОН вместе с координатором единороссовского партийного проекта «Народный контроль» Дмитрием Чукреевым. А в конце февраля, через несколько дней после приезда полиции и националистов из «Северного человека» <всероссийское ультраправое движение, создано рэпером Мишей Маваши — The Insider>, объявил о закрытии бар Elton в Красноярске.

Тяжелее всего приходится сотрудникам оренбургского клуба Pose. 9 марта 2024 года силовики нагрянули туда вместе с ультраправыми «стукачами» из «Русской общины». По итогам рейда возбудили первое в России уголовное дело о причастности к «международному общественному движению ЛГБТ» (ч. 1 ст. 282.2 УК РФ). В СИЗО отправились владелец Pose Вячеслав Хасанов, арт-директор Александр Климов и администраторша Диана Камильянова. Каждому из них грозит до 10 лет лишения свободы. Правозащитный проект «Поддержка политзаключенных. Мемориал» считает политзаключенными всех троих.

Несмотря на репрессии, в стране остаются заведения, ориентированные на ЛГБТК+ аудиторию. На условиях анонимности сотрудники четырех из них рассказали The Insider о работе в новых условиях.

«Националисты с кастетами и битами запугивали наших гостей»

Максим (имя изменено в интересах героя), бывший сотрудник бара Elton в Красноярске

Elton Bar открылся в мае 2022 года, то есть еще до ужесточения закона о пропаганде <23 ноября 2022 года Госдума запретила «пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений» среди людей всех возрастов — The Insider>. Но просуществовал он всего полтора года.

К нам ходили разные люди. Но большая часть посетителей — до 70% — были не геи, а девушки, скорее всего, гетеросексуальные. Им было комфортно отдыхать: к ним никто не приставал, они могли ужраться и не бояться вернуться домой «без трусов».

30 декабря 2023 года, через месяц после того как Верховный суд признал движение ЛГБТ экстремистским, в красноярскую полицию позвонил аноним и сообщил, что в Elton Bar устраивают мероприятия с «активной пропагандой геев». Приехали полицейские с проверкой. Сначала они загрузили в автозак семерых наших сотрудников, но потом почему-то их выгрузили и оставили только двенадцать посетителей-парней. Их опросили, сняли отпечатки пальцев и отпустили.

На бар завели административное дело о пропаганде (п. 2 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ). Обвинение строилось на трех китах. Первый — якобы наши посетители сказали, что Elton действительно гей-клуб и в нем есть гей-пропаганда, но какая конкретно, не объяснили. Второй — оскорбительные анонимные отзывы на «2гис» и других сервисах, где было написано, что наш клуб — это «петушатня». Третий кит — съемки наших видеокамер, которые изъяли силовики.

На записях они нашли два или три момента, где люди одного пола друг с другом обнимаются и целуются. Поскольку жесткий диск был изъят с нарушениями, суд не учитывал его в качестве доказательства. 19 февраля мы выиграли суд, который решил, что выступление артистов в клубе носит юмористический, а не пропагандирующий ЛГБТ характер.

Через несколько дней после суда случилась печальная история. В ночь с 22 на 23 февраля один из наших гостей что-то не поделил с двумя другими гостьями и облил их пивом. Охрана его вывела. С его точки зрения, это было сделано некорректно, и он в отместку отправил Екатерине Мизулиной видеозапись травести-шоу, которое мы провели по случаю Дня защитника отечества. На нем артист поет песню в похожем на форму костюме из ткани цвета хаки. Мизулина выложила видео в своем Telegram-канале и обратилась в МВД.

Видеосъемка у нас была разрешена. А почему она должна быть запрещена? Во-первых, мы не считаем, что делали что-то противозаконное, ведь артисты, которые играют роли противоположного пола, до сих пор есть в программах федеральных телеканалов. Во-вторых, за каждым не уследишь. Снять можно и исподтишка — запрет ничего не решит.

В тот же вечер в бар пришли националисты из движения «Северный человек», человек двадцать с кастетами и битами. Окружали гостей, которые выходили из бара или пытались пройти внутрь, запугивали, угрожали им. По счастью, они встретили знакомых среди сотрудников нашей охраны и не стали устраивать погром.

Следом за «Северным человеком» нагрянул ОМОН. Из-за националистов в зале в тот момент уже оставались только наши сотрудники и один или два гостя. Нескольких из них забрали в отдел, в тот же день их отпустили. Но, видимо, правоохранители только и ждали повода к нам приехать: судебное дело получило новое движение.

Полиция направила жалобу в краевой суд, тот принял решение отправить административное дело на новое рассмотрение. Оказалось, мы виноваты в том, что давали однополым людям обниматься и целоваться. И что артисты у нас ярко накрашенные, с накладными грудями, поэтому они пропагандируют ЛГБТ. В итоге 26 марта предыдущее решение суда отменили и назначили клубу штраф в 450 тысяч рублей.

Закон о пропаганде ЛГБТ не предполагал ограничений на офлайн-мероприятия и изначально касался только СМИ, фильмов, книг и т. д. Претензий к бару после введения в силу этого закона не было. Однако позже в закон внесли изменения, появилась формулировка про «демонстрацию нетрадиционных сексуальных отношений». Она и стала одним из оснований для штрафа.

Сразу после февральских событий руководство решило закрыть бар, потому что обеспечить безопасность гостей стало невозможно. Фактически националисты запугали наших охранников, пригрозив рассказать всем, где они работают, — тогда ребята не смогли бы ходить ни в одну тренажерку в городе. И охранники отказались у нас работать. А на то, что полиция сможет обеспечить правопорядок, рассчитывать не приходилось. 26 февраля Elton Bar в Красноярске прекратил работать и не откроется никогда.

На следующий день в новосибирский Elton, который работает с 2018 года, пришел 18-летний блогер Владислав Пушкин. Он снял видео с требованием закрыть бар и отправил его в один из местных Telegram-каналов, а также Мизулиной. Она снова выложила пост с обещанием обратиться в МВД. Но оказалось, что там и так уже есть дело на Elton. 18 апреля суд рассмотрел протокол об административном правонарушении и назначил штраф в 500 тысяч рублей. Сейчас владельцы оспаривают оба штрафа.

Примерно в это же время на нас написали жалобу православные правозащитники Новосибирска. Они где-то нашли наши прошлогодние афиши и отправили их в прокуратуру с просьбой проверить Elton еще и на экстремизм. В бар приезжали силовики с собаками, проверяли лицензии на алкоголь, искали наркотики, опрашивали персонал и посетителей. Наркотики и контрафакт не нашли, но окончательный итог этой проверки пока неизвестен.

В Новосибирске бар продолжает работать, но под другим названием — Britney. Пришлось убрать из программы травести-артистов и поменять программу: теперь женщины пародируют только женщин, а мужчины — мужчин. Гостей просят не проявлять знаков внимания друг к другу, так как сейчас это может стать составом административного правонарушения, то есть той самой демонстрацией «нетрадиционных сексуальных отношений».

После проверки в Новосибирске руководство эвакуировало администраторов, хотя никто их не искал и не ищет. Тяжелее всех пришлось травести-артистам, потому что они буквально в один день лишились работы, которой занимались на протяжении многих лет. Они вынуждены осваивать другие профессии: кто-то стрижет, кто-то ногти делает.

Люди не хотят ходить в клубы, в которых вместо отдыха у них есть риск поехать в отдел полиции. Поэтому, насколько я знаю, посещаемость упала в разы. Соответственно, и денег стало меньше. Не исключаю, что бару в Новосибирске тоже придется закрыться.

«Наезжают уже даже за женский стриптиз»

Олег (имя изменено в интересах героя), владелец клуба в одном из городов в центральной части России

Нам все стало понятно еще на этапе обсуждения <законопроекта о признании экстремистской организацией «международного общественного движения ЛГБТ» — The Insider>. Как только решение Верховного суда было озвучено, мы проконсультировались с юристами и развесили в клубе объявления примерно такого содержания:

«Уважаемые посетители! Любое публичное проявление нетрадиционных сексуальных отношений, согласно российскому законодательству, приравнивается к пропаганде и экстремизму. В связи с этим мы предупреждаем о недопустимости такого поведения».

Первое время наши посетители вообще не понимали, почему у нас вдруг изменились правила посещения заведения, возмущались. Осознание пришло к ним месяца через полтора, к Новому году. Они поймали панику и вообще перестали к нам ходить.

С началом мобилизации я уехал из страны. Год жил не в России, но понял, что без меня в клубе все развалится. Поэтому в конце прошлого года вернулся, быстренько дозакрутил гаечки, которые не были закручены, разъяснил все наиболее активно кричащей публике и привел в соответствие с требованиями закона.

Обычно 1 января в клубе проходит лучше, чем семейное 31 декабря. В этом году все было наоборот. Пришло какое-то совсем смешное количество народа. Мы небольшой клуб, и 1 января у нас проходимость обычно была 150–180 человек, в хорошие годы — двести. А в этом году пришло меньше тридцати. Конечно, это был шок.

К нам ходит публика разного возраста, но больше всех возмущалась молодежь до 25 лет. Когда парням 20 лет, гормоны бурлят, они не очень соотносят свою жизнь с тем, про происходит где-то в Кремле. Они родились в тогда еще свободной стране и пока не могут адаптироваться. А люди постарше сразу все поняли и потихонечку разъехались.

Мы были вынуждены мимикрировать, перестроиться и сделали это вовремя. Теперь даже при встрече все «дают пять», а не обнимают друг друга.

Прежде всего мы отменили травести-шоу. Теперь у нас только мужской стриптиз, и то даже не стриптиз, а танец. Некоторые наши травести-дивы, которые раньше выступали в женских образах, перешли на мужские. Перед другими участниками травести-шоу мы извинились и сказали, что у нас работать больше не получится. Они были не в штате, а приходящими артистами. У них свой гардероб и репертуар, они просто выступали у нас. После этого первым делом они сказали, что поедут в Москву. Но позвонили [в московские заведения] и узнали, что там еще хуже, потому что там даже мальчиков с накрашенными ногтями в клубы не пускают.

До ногтей мы еще не дошли. Но, к сожалению, перестали пускать людей с нарушением гендерной идентичности в одежде, скажем так. У нас в городе живет пара-тройка травести-людей, которые ходят в женской одежде, оставаясь мужчинами. Мы им сказали: «Ребята, извините, мы не можем подставляться. Пожалуйста, приводите свой внешний вид в состояние, соответствующее российскому законодательству».

В ответ мы выслушали про себя много неприятного. Я снова объяснил, что есть два варианта. Первый: вы будете жить как жили, будете гибкими мальчиками на шпильках и продолжите тусоваться здесь, но тогда нас скоро закроют. Второй вариант: вы будете себя вести, как требует закон, и при этом не потеряете возможность приходить в это заведение. Все, кто фыркали, ходить перестали. А кто всё понимает, перешел на нормальную одежду. Охрана тоже просит посетителей не искать лазейки: «Ребята, убираем футболочки в сеточку и радужные бусики и заходим нормально».

Мы хотели договориться с девчонками на женский стриптиз. Но сейчас до смешного доходит: наезжают даже на те клубы, где устраивают женский стриптиз. У государства теперь новая позиция: в то время, как наши мальчики в окопах, как вы можете развлекаться и заниматься непотребством?

Мы решили не рисковать и перешли в формат тематических вечеринок. Например, стали проводить вечеринки, посвященные дням рождениям «одобряемых» звезд, типа Филиппа Киркорова и Сергея Лазарева, устраивать White & Black Party, карнавалы в масках и «бумажные вечеринки», когда гостям на голову с потолка сваливается огромное количество бумажной мишуры. Народу весело. Но уже не так, как раньше, потому что раньше у нас были травести-шоу своих и московских звезд, конкурсы, приколы. А теперь мы вынуждены все мероприятия жестко фильтровать, неоднозначные конкурсы пришлось вообще отменить. То есть измерять члены на сцене уже никто не будет.

Темную комнату, которая занимала четверть клуба, мы закрыли. Если пара целуется в клубе, охрана сразу подходит к ним и выносит первое и последнее предупреждение. Мы все время ссылаемся на Владимира Владимировича, который сказал: «Дома под одеялом делайте что хотите».

О внесенных изменениях мы предупредили областное руководство. Они поржали по этому поводу, потому что все всё понимают. Но сказали: «Молодцы. Правильно». При этом у нас в заведении каждые выходные присутствуют силовики в штатском. Раньше они отдыхали у нас со своими девушками, а теперь следят за тем, чтобы не было никаких проявлений [ЛГБТ-пропаганды]. Они понимают, что им нужно контролировать [нас], а мы понимаем, что так для нас будет лучше. Насколько я знаю, на совещаниях у губернатора руководство этих силовиков зачитывает справочку о наличии или отсутствии запрещенных вещей в клубах и в том числе упоминается наше заведение.

Над этим делом <над арестом сотрудников клуба Pose — The Insider> мы корректно угораем. Я не знаю, чего ребята в Pose перепили или перенюхали, что совсем не поняли происходящего в стране. Судя по тому, что я видел по ТВ, они просто решили: «Нам плевать. Мы как жили, так и будем жить». И вероятно, [власти] устроили им показательную порку.

Еще в начале нулевых мы сделали клуб миксовым: и для мужчин, и для женщин. Потому что город небольшой и одна только целевая аудитория не способна обеспечить выживаемость заведению. Поэтому, с одной стороны, задача была коммерческая — выжить. А идеологическая составляющая была в том, что мы подружили между собой натуралов и и не натуралов. Сейчас у нас процентов на семьдесят гетеропублика.

Мы были и остаемся самым безопасным клубом в городе. У нас усиленная охрана, любое проявление агрессии наказывалось немедленным удалением из клуба и профилактической беседой. А уж при попытке дать кому-нибудь по морде мы сразу вносили человека в черный список на год минимум. Поэтому, в отличие от других заведений, у нас никогда не было драк.

Раньше даже местные бандиты отправляли к нам своих жен со словами: «К вам в клуб я свою готов отправить, ей там будет спокойно». Теперь их не осталось. Сначала все ждали, что будут налеты и наезды мордой в пол. И чем больше таких случаев происходит по России, тем больше такая публика опасается. Поэтому в финансовом плане публика у нас несколько измельчала. Золотые мальчики и девочки уже не приезжают.

Примерно треть наших посетителей уехала из страны после начала мобилизации. Кто-то пошел воевать, а кто-то сбежал в Грузию, Армению, Европу и так далее. Через месяц-полтора [после объявления о мобилизации] мы почувствовали, что резко падаем вниз по количеству гостей и, соответственно, по объемам продаж.

Выручка падала постепенно и продолжает падать. Шикарным годом был 2022-й. 15 февраля отменили ковидные ограничения, народ вырвался на волю и стал тусоваться по клубам. В 2023 году из-за мобилизации и законов, запрещающих ЛГБТ, к нам стало ходить меньше людей, и выручка упала на треть. Этот год продолжает бить антирекорды. После оплаты аренды, коммунальных услуг и налогов приход почти равен расходу. Клуб из бизнеса превращается в биржу труда. Остался только легкий налет былой славы. Но мы делаем все для того, чтобы публика получала удовольствие от куража и веселья.

Будем уходить в минус — значит, закроемся. Либо последуем за нашей публикой, которая переехала в другие страны. Но вообще клубная индустрия умирает из-за того, что любые развлечения — начиная с «голой вечеринки» и заканчивая ЛГБТ — признаны не соответствующими моменту. Теперь принято открывать музеи СВО, а не увеселительные заведения.

Все наши сотрудники остались. А куда они денутся? Им надо кормить семьи. Хотя мы им всем посоветовали сваливать из страны, потому что жить становится все труднее, неровен час, вернут статью за мужеложество. И тогда вы все поедете по этапу. Когда меня спрашивают, что происходит в России, я отвечаю: «Все плохо. Будет хуже».

«Я и сам за запреты!»

Константин (имя изменено), владелец клуба в одном из городов на юге России

Клуб работает больше десяти лет. У нас нет никакой аббревиатуры [ЛГБТ], мы просто ночной клуб. Если клуб нормально работает, люди и так понимают, куда они приходят и что делают. У нас не происходило ничего, как в тех клубах, которые закрыли. Никогда не было мужского стриптиза, никогда не было щупленьких мальчиков в трусах. Никакой порнухи, никаких темных комнат, бань, саун. По крайней мере, для меня это так. Никаких флагов не было. Зачем раздражать народ? У нас все прилично и достойно.

Мы никак не пострадали. Никаких проверок и проблем не было. Когда вышло решение об экстремизме, мы внимательно его прочли и поняли, что под него попадает, что можно и что нельзя. Единственное, что мы сделали, — отменили шоу дрэг-квин. Сейчас мы приглашаем обычных артистов, диджеев, балет. То есть нет такого, как было в Красноярске и Оренбурге. У них там, конечно, жесть была.

У нас в клубе можно все в пределах разумного. Нельзя только драться, приносить наркотики, пистолеты, ножи. У нас повышены меры безопасности, поэтому нет быдла, нет драк. Все спокойно и мирно. [Полицейский] рейд к нам не придет, потому что у нас нет ничего такого, за что на нас могли бы хотя бы заявление написать.

Я лично знаю нашу публику, очень многих людей знаю. К нам не приходят безбашенные, непуганые малолетки, которые могут накраситься и идти так по городу. У нас клуб 21+, мы проверяем документы на входе. Основной контингент — люди от 27 до 45 лет. Им не нужны ни флаги, ни атрибутика: им это неинтересно.

Вместимость моего клуба — до 400 человек. У нас фейсконтроль, стоят рамки [металлоискателей]. Просто так человек не может прийти, только с тем, кого охрана уже знает. Это человек будет нести ответственность за своего гостя, и, если будет какая-то проблема, им закроют вход навсегда. Люди этого боятся и ведут себя прилично.

К нам приходят в основном не шоу посмотреть, а отдохнуть: потусить, потанцевать, выпить. Если бы я сделал мужской или женский стриптиз либо этот разврат, который был на сцене в Pose, гости закидали бы меня яйцами и помидорами, развернулись и ушли.

У нас в городе были товарищи, которые пытались делать прайд-вечеринки для малолеток. Они там в гробах танцевали, мальчики натягивали колготки, голыми ходили по сцене. Это просто ужас и разврат. Для меня и тех людей, которые ходят ко мне, это бред, на это не хотят смотреть.

Я тоже не отношу себя к ЛГБТ-сообществу. Интерес у меня исключительно коммерческий. Я достаточно известный человек в своем городе. Клуб открыл, потому что работаю в этой индустрии 23 года, я это умею и могу. И закрывать клуб не собираюсь.

Я вообще за запреты. Законы [о пропаганде и экстремизме ЛГБТ] выходят не просто так, а для чего-то. И понятно, для чего. Потому что вся эта ЛГБТ-тематика, ЛГБТ-организация, она знаете кем спонсируется и поддерживается? Америкой и Канадой. Напишите об этом. Но я думаю, вы не напишете. Неужели вы думаете, что наши русские люди просто так выйдут на улицу с плакатами «Дайте нам гей-парад»? Если бы их не спонсировали и не было руководителя, которого спонсируют, никто бы никуда не выходил, никому это не надо.

Нашему народу в основном по барабану, кто чем занимается. Пока вы не выходите на улицы, не целуетесь в парках и не трахаетесь под березами, никого это не волнует. Занимайтесь этим в клубах, дома делайте все, что хотите. Вам там никто ничего не запрещает. Но когда [геи] выходят на улицы, хотят заключать однополые браки и усыновлять детей — это бред. Делайте это не в России.

«Клуб стал практически натуральным»

Владимир (имя изменено в интересах героя), бывший совладелец кабаре в Сочи

Вопрос с клубом я для себя закрыл в 2013 году, когда приняли закон об ЛГБТ-пропаганде среди несовершеннолетних. Стало понятно, что нам не рады в этом государстве. К тому же я тогда давал интервью, которые вполне попадали под пропаганду. Я уехал из России и продал партнеру по бизнесу свою половину доли в клубе. Но остаюсь в курсе всех дел и даю ему советы.

Все эти годы я беспокоюсь за партнера. Мне не хочется, чтобы он сидел в тюрьме, поэтому я требовал, чтобы он закрыл клуб. Сначала он выставил его на продажу, но поставил завышенную цену, потому что на самом деле клуб прибыльный и партнер не хотел его продавать. К тому же он относится к этому клубу как к ребенку, хотя гетеропублика — не его поле работы. В итоге он отказался от продажи, но хотя бы изменил концепцию.

Мы никогда не назывались гей-клубом, всегда были кабаре. Еще до арестов в Оренбурге мы стали работать как московские клубы, например, «Три обезьяны» и «Центральная станция», — полностью поменяли концепцию в соответствии с законом, шоу-программу, политику входа.

Раньше у нас были шоу дрэг-квин, конкурсы травести, мужской стриптиз, темная комната. Сейчас ничего этого нет. Запрещено целоваться парням с парнями. Даже декорации пришлось поменять и снять картину Васи Ложкина, потому что на ней был нарисован гей-флаг. Для меня это совершенно другой клуб. Он стал практически натуральным.

В начале 2023 года, когда закон [о признании ЛГБТ-движения экстремистским] только начали обсуждать в Госдуме, нам было понятно, что его примут. И мы начали менять концепцию клуба. Это был медленный и длительный процесс, который занял целый год. В первую очередь мы поменяли интерьер, в последнюю — убрали травести-шоу. Оно было в стиле Comedy Club, а сейчас у нас никаких шуток нет. Осталось шоу пародий, но это колхоз. Поскольку мы не могли уволить сразу всех артистов, то попросили их переделать номера, заменив женские образы мужскими. Еще пригласили женский балет. А после того как добавили диджея, стало приходить больше молодежи, больше девушек.

В целом публика поменялась с мужской на женскую: сейчас процентов восемьдесят наших посетителей — это гетеросексуальные девушки. В этом году на 8 марта у нас был рекорд: 500 девушек и примерно 50 парней. Раньше было наоборот. Но от идеи сделать клуб женским мы тоже отказались. Потому что тогда нам придется поставить мужской стриптиз, а его после «голой» вечеринки Насти Ивлеевой приравнивают к ЛГБТ-пропаганде. Кстати, вечеринка Ивлеевой тоже стала поводом внести коррективы в концепцию. Мы убрали конкурс «Народный стриптиз», а артисты балета перестали надевать очень откровенные костюмы.

Раньше мы боялись, что нашу шоу-программу снимут на телефон. Поэтому сначала охранники на входе заклеивали камеры на телефонах посетителей. Потом мы от этой затеи отказались, но повесили на стены баннеры о полном запрете фото- и видеосъемки и поставили охранников во время шоу. Они контролировали ситуацию и делали замечания зрителям, чтобы те не снимали [происходящее на сцене]. Сейчас баннеры убрали, потому что вся клубная программа соответствует требованиям российского законодательства. Единственное, что осталось по-старому, — гостям можно одеваться как угодно.

Многие официанты и бармены уехали после признания ЛГБТ-движения экстремистским. Половина наших гостей, которые создавали атмосферу, тоже уехали жить за рубеж. Особенно те, кто живет в паре, потому что любой сосед мог на них жалобу в полицию написать.

Проверка к нам пришла в декабре 2023 года. Примерно в тот же период прошли полицейские рейды в Москве. К нам пришли сотрудники ОМОНа, полиции, Роспотребнадзора, прокуратуры, пожарной инспекции и администрации города. Все вместе они искали ЛГБТ-пропаганду, но к тому времени у нас ее уже не было. Я понимаю, что на нее сейчас можно списать все что угодно, но они вообще не нашли, за что зацепиться.

Полицейские просто переписали данные у посетителей, которые, по их мнению, выглядели женственно. Роспотребнадзор нашел незначительные нарушения, грозил нас закрыть, но мы все исправили. Мы не хотели огласки, чтобы не пугать наших гостей, но пресс-служба полиции выложила в интернет видео этой проверки. После этого посещаемость не упала, а наоборот, почему-то увеличилась.

Нас проверили раньше, чем Pose и Elton. Но эти клубы реально нарушали закон: у них была реклама в Instagram, и, как я слышал, они в комментариях в соцсетях упоминали Мизулину, мол, все клубы проверили, а нас нет. То есть они вели себя чуть-чуть нагло, и, естественно, к ним пришли. Насколько я знаю, в Pose и без гей-пропаганды делали оргии, секс-вечеринки и с девушками, и с парнями.

Мой бизнес-партнер остается в России. Он запуган ситуацией в стране, но продолжает сопротивляться, выкручиваться. Я последний раз был в России в 2020-м. Возвращаться побаиваюсь. Жизнь одна, и нужно ее проживать полноценно, не обманывая себя. Сейчас я даже не представляю, как это — приехать в Россию и изображать из себя гетеросексуала.