Курды, принц и «волки». Как устроена иранская оппозиция и почему режим ждет не революция, а коллапс

Available in English

Между Израилем и Ираном начал действовать режим прекращения огня, но вопрос, смогут ли стороны соблюсти его, остается открытым. Так или иначе, прекращение огня вряд ли положит конец секретным операциям Израиля на территории Ирана, а свержение режима аятолл, о котором активно говорили последние две недели, скорее всего, останется в повестке. Исламская Республика явно переживает потрясение, поэтому стоит рассмотреть, какие оппозиционные силы существуют в стране, насколько они организованы — и какова вероятность, что они смогут объединиться и действовать сообща.

Наследник шаха и фаворит США

В данный момент больше всего внимания пресса уделяет сторонникам Резы Пехлеви — наследника престола монархии, свергнутой Исламской революцией 1979 года. Монархистов открыто поддерживает израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху, а те в ответ одобряют нынешнюю атаку Израиля на Иран. Они также тесно связаны с США, где живет и активно ведет лоббистскую деятельность среди политиков и конгрессменов сам принц Пехлеви. Значительная часть иранской диаспоры состоит из людей, так или иначе связанных с монархией, поэтому неудивительно, что она поддерживает наследника шаха.

Гораздо сложнее оценить, насколько широка поддержка Пехлеви внутри самого Ирана. Во время протестов 2022–2023 годов монархисты были активны и заметны, но даже их зарубежные сторонники признают, что движение слабо организовано, а сам Реза проявил себя как неэффективный лидер и координатор. Кроме того, среди соратников Пехлеви есть и внутренние противоречия: одни ностальгируют по авторитарной монархии прошлого, другие же поддерживают курс, обозначенный принцем в 2011 году, согласно которому будущий строй Ирана предполагается либеральным, демократическим и инклюзивным.

Новый политический курс сделал Пехлеви и его сторонников более приемлемыми партнерами для других оппозиционных сил Ирана, но многие по-прежнему не доверяют им или относятся к ним откровенно негативно. Другие оппозиционеры готовы пойти на сотрудничество с монархистами — в первую очередь из соображений, что с ними можно добиться внешней поддержки, а значит, получить реальный шанс на свержение нынешнего режима.

Старая оппозиция

Существует еще несколько оппозиционных групп, возникших раньше монархистов, но имеющих схожие черты, — формально не запрещенные и, по крайней мере по данным источников в Корпусе стражей исламской революции, не имеющие полноценной подпольной структуры. К ним относятся движения, вдохновленные фигурой Мохаммеда Мосаддыка — премьер-министра, свергнутого в ходе предположительно поддержанного Великобританией и США переворота в 1953 году, который привел к восстановлению абсолютной монархии.

Наиболее заметные среди них — «Национальный освободительный фронт» («Джебхе-йе Мелли-йе Иран») и «Движение за свободу Ирана» («Нежат-е Азади-йе Иран»). Однако эти группы, судя по всему, не имеют особого влияния вне ограниченных кругов интеллигенции. То же самое можно сказать о некоторых группах, отколовшихся от генеральной линии Исламской Республики, например «Организации моджахедов исламской революции Ирана» («Сазман-е Муджахедин-е Энкелаб-е Ислами-йе Иран») — левоисламистском движении, запрещенном в 2009 году. Более влиятельным представляется реформаторское «Зеленое движение», ставшее основным актором протестов 2009 года. Аппарат безопасности Ирана отслеживает деятельность этих групп, но до сих пор не предпринимал попыток полностью их уничтожить.

Существуют также остатки старых левых организаций, которые не участвовали в вооруженном восстании против хомейнистов в начале 1980-х, но тем не менее были запрещены. По данным источника в КСИР, самую широкую подпольную сеть среди них может иметь коммунистическая партия «Туде», численность сторонников которой оценивается примерно в 2 тысячи человек.

Аппарат безопасности нынешнего иранского режима также ведет за ними наблюдение, но угрозой они, по всей видимости, не считаются. Левые, безусловно, вряд ли пойдут на сотрудничество с монархистами, против которых они ожесточенно боролись вплоть до Исламской революции.

Одна из фракций «старой оппозиции», которая давно была готова сотрудничать с США и, возможно, негласно согласилась взаимодействовать с Израилем, но при этом настроена против Пехлеви, — это «Организация моджахедов иранского народа» («Моджахедин-е Халк»). В начале 1980-х они были наиболее активной вооруженной оппозиционной группой, выступавшей против хомейнистов. После разгрома им пришлось бежать в Ирак, где они заключили союз с Саддамом Хусейном вплоть до окончания ирано-иракской войны.

«Организация моджахедов иранского народа» уже более тридцати лет не имеет вооруженного присутствия в Иране, за исключением попытки проникновения в 2022 году. Тем не менее, по оценке КСИР за 2019 год, в стране продолжает действовать их подпольная сеть численностью около 3 тысяч человек. Еще несколько тысяч сторонников движения проживают за рубежом.

В период первого срока администрации Трампа, особенно когда пост советника по нацбезопасности занимал Джон Болтон, Вашингтон рассматривал «Моджахедов иранского народа» как возможных союзников, но в итоге сделал ставку на сторонников Пехлеви. Впрочем, внутри Ирана организация крайне непопулярна из-за того, что во время войны с Ираком она выступила на стороне Саддама Хусейна.

Этнические движения

Перечисленные группы в основном конкурируют за поддержку примерно 60% иранцев, для которых родной язык персидский. Среди крупнейшего национального меньшинства страны — азербайджанцев (около 16% населения Ирана) — не наблюдается сколько-нибудь заметной организованной оппозиционной активности.

Турецкая ультраправая группировка «Серые волки» уже давно пытается установить свое влияние в Иране и, возможно, заручилась определенной поддержкой, основанной по большей части на антикурдских настроениях (курды и азербайджанцы соседствуют в Западном Азербайджане). Вместе с тем у таких этнических меньшинств Ирана, как курды и белуджи, существует давняя традиция противостояния властям.

Курдские группы сохраняют значительное подпольное присутствие среди суннитской части меньшинства. Кроме того, ряд вооруженных курдских группировок базируется в Ираке. Одной из наиболее популярных в Иранском Курдистане считается «Демократическая партия Иранского Курдистана» («Хизб Демократик Курдистан Иран»), хотя пик ее влияния остался в прошлом.

Ранее эта партия действовала в основном в племенных районах северной и северо-западной части Иранского Курдистана, а также в городе Мехабад. По оценке КСИР за 2019 год, особенно сильные позиции партия сохраняет в районе Шно, где сходятся границы Ирана, Турции и Ирака, — там насчитывается до 900 активистов. Большинство действующих членов партии (по данным источников в курдской оппозиции, до 2000 человек) укрываются в Ираке.

В аналогичном положении находится левая партия «Комала» (KOMALA): она базируется в Ираке и ведет подпольную деятельность на территории Ирана. По оценкам КСИР, у этой группы примерно 450 вооруженных бойцов, действующих вдоль ирано-иракской границы. Стоит отметить, что «Комала» сыграла заметную роль в городском восстании в Мехабаде в 2005 году.

Лучшую боевую подготовку среди курдских движений имеют две группы: «Партия свободы Курдистана», или ПАК (Parti Azadi Kurdistan, PAK), и «Партия свободной жизни Курдистана» (Partiya Jiyana Azade Kurdistane, PJAK). Первая была создана радикальными левыми в 1991 году, участвовала в кампаниях против «Исламского государства» в Ираке и, по данным КСИР, располагает 400 бойцами, базирующимися в Ираке. На территории Ирана она ведет подпольную деятельность в районах Керманшаха и Илама, но военной активности не проявляет.

PJAK — единственная группировка, которая в последние 20 лет проявляла вооруженную активность непосредственно на территории Ирана, хотя больше она известна своими связями с турецкой РПК. По оценке КСИР за 2019 год, PJAK является самой оснащенной и активной вооруженной оппозиционной группой в стране. Ее численность составляет до 2,4 тысячи человек. Проблема в том, что у PJAK напряженные отношения с другими противоборствующими режиму силами, которые чаще склонны к кооперации. Партию обвиняют в завышенных амбициях, выходящих далеко за пределы Иранского Курдистана.

Израильские источники утверждают, что некоторые курдские группировки обращались к Иерусалиму за поддержкой. «Партия свободы Курдистана» дала понять, что готова участвовать в восстании, однако неясно, пойдет ли Израиль на прямое вмешательство и захотят ли США вовлекаться в открытую операцию по свержению иранского режима. Другие курдские движения дистанцировались от Израиля. Все курдские группировки заявили о поддержке протестов и народных выступлений против режима. Кроме того, ПАК не поддерживает монархистов Пехлеви.

Существуют также несколько белуджских групп, выступающих против режима аятолл, однако большинство из них, судя по всему, заняты скорее контрабандой, нежели борьбой с властями. Единственная организация, обладающая значительными военными возможностями, — это исламистская «Джейш уль-Адл», которая не скрывает своей связи с Израилем. По данным КСИР за 2019 год, численность бойцов группировки составляла около 900 человек, однако позднее сами представители Корпуса признали, что эта цифра могла быть заниженной. Кроме того, в последние месяцы группировка, по-видимому, активно вооружается. Нет сомнений, что «Джейш уль-Адл» готова участвовать в боевых действиях против режима, но остается под вопросом, заинтересована ли она в сотрудничестве с другими оппозиционными силами.

Также в Иране действует «Исламское государство». Израиль недавно признал, что поддерживал крыло ИГ в Газе, так что, возможно, поддержка иранской фракции тоже не исключается. Однако, несмотря на то что в прошлом ИГ удавалось совершать теракты в Иране, в контексте возможной смены режима эта группировка вряд ли может быть полезна. Более того, почти ни одно из оппозиционных движений не захочет, чтобы их заподозрили в сотрудничестве с ней.

Коллапс вместо революции

Сообщается, что, перед тем как Иран нанес ответные удары в ночь с 21 на 22 июня, США заверили Тегеран, что не стремятся к смене режима. Однако главной целью правительства Нетаньяху, судя по всему, является именно это — и теперь Израилю предстоит понять, как запустить этот процесс. 18 июня сигнал иранского государственного телевидения был заглушен, а в эфир пустили призыв к восстанию против режима. Но этого недостаточно — критически важным фактором должен стать раскол во власти.

Нанесенный ущерб и дискредитация сил безопасности Ирана могли подорвать легитимность режима, однако последствия этого, вероятно, будут заметны лишь спустя месяцы. В отличие от протестов 2022–2023 годов, пока не наблюдается признаков внутреннего разложения силовых структур Ирана. Тогда армия столкнулась с массовыми случаями дезертирства, а серьезные проблемы с дисциплиной наблюдались даже в «Басидж» — парамилитарной структуре под контролем КСИР.

Угрожая более масштабными бомбардировками Тегерана, израильтяне, по-видимому, рассчитывают вызвать недовольство среди местного населения, поскольку многие семьи, уехавшие в сельские районы, не смогут долго оставаться вдали от своих домов без поддержки. Это в перспективе может привести к волнениям.

В настоящий момент участие в уличных протестах несет серьезные риски — силовики легко найдут повод для применения насилия. Показательно, что группы сторонников Пехлеви в последние дни пытались мобилизовать людей, но безуспешно. Максимум, на что они оказались способны в Тегеране, — это выкрикивать из окон своих квартир призывы выходить на улицы.

Некоторые представители оппозиции с самого начала сомневались в истинных намерениях Израиля. В конце концов, израильские СМИ, такие как Jerusalem Post, открыто высказываются в пользу раздробления Ирана по ливийскому сценарию. Некоторые отмечают, что, глядя на то, как Израиль обращается с жителями Газы, трудно поверить в его добрые намерения относительно иранцев.

К тому же, несмотря на все заявленные благие намерения, сложно представить, как разрозненные оппозиционные группы — от персидских националистов старой школы до этнических сепаратистов, от крайне правых до ультралевых, от исламистов до радикальных сторонников светского государства — смогли бы действовать сообща, даже если режим рухнет.

Тем не менее, хотя оппозиционные силы теоретически способны спровоцировать серьезную дестабилизацию и даже способствовать падению Исламской Республики при ее внутреннем расколе, наиболее вероятным исходом в таком случае будет не смена режима, а именно коллапс государства.