Разбег на рубль. Как сделать западные санкции по-настоящему эффективными

Санкции обошлись России в сотни миллиардов долларов расходов. Нет сомнений, что без них российская экономика и военно-промышленный комплекс сейчас находились бы в гораздо лучшем состоянии. Но экономического давления оказалось недостаточно, чтобы вынудить Москву вывести войска из Украины. Отчасти это связано с тем, что, похоже, Путина не волнует состояние российской экономики.

Почти за три года с начала вторжения Россия израсходовала значительную часть своих запасов вооружений, однако Путин перевел экономику на военные рельсы, и оборонные заводы теперь работают круглосуточно. Россия продолжает производить ракеты и артиллерию, но не без значительных трудностей. Если бы страна могла самостоятельно производить достаточно вооружений, ей не пришлось бы просить ракеты у Ирана и Северной Кореи.

В 2022 году никто не хотел начинать открытую войну с ядерной державой, поэтому ответом на вторжение в Украину стала экономическая изоляция Москвы. Однако Запад явно не хочет нести издержки полномасштабной экономической войны против России, ведь это означает рост цен на энергию и ужесточение ограничений на торговлю с третьими странами, особенно с постсоветскими государствами, которые в нарушение санкций переправляют товары в Россию. Сейчас через параллельный импорт в Россию продолжают поступать самые разные товары — от автомобилей до iPhone и Coca-Cola. Эти утечки необходимо устранять.

Нефтяная платформа

Ключевой проблемой остается нефть. Запад позволил России выдержать беспрецедентные санкции за счет нефтяных доходов. Нефть была основой российской экономики еще с советских времен, и до тех пор, пока не удастся снизить доходы Москвы от ее экспорта, подорвать способность Путина финансировать войну будет крайне сложно. Перед февралем 2022 года в администрации президента США понимали, что в случае полномасштабного вторжения слабым местом Запада станет именно энергетика — в этой области Россия сохраняет свои рычаги давления на оппонентов.

Сразу после 24 февраля европейские лидеры ввели санкции против России, но не стали затрагивать энергетический сектор. Затем произошла Буча, и это стало поворотным моментом: на Западе начали обсуждать немыслимое — эмбарго на российскую нефть, включая запрет европейским компаниям оказывать услуги по ее транспортировке. Однако перспектива ввести эмбарго вызвала панику в администрации Байдена, поскольку там опасались, что это приведет к скачку цен на бензин за несколько месяцев до важных промежуточных выборов. Тогда и появилась идея о ценовом потолке на российскую нефть.

Главной ошибкой стала высота потолка — на уровне $60 за баррель. Украина и Польша настаивали на гораздо более низком уровне, но такие страны, как Венгрия и Греция, возражали. В рамках компромисса ЕС согласился периодически пересматривать уровень потолка, но политической воли для его снижения до сих пор не нашлось. Можно было бы позволить Европейской комиссии самостоятельно устанавливать цену, что сделало бы этот процесс более гибким.

Другим просчетом стран G7 стало то, что они допустили создание Россией «теневого флота». Представители Министерства финансов США признавали, что знали о такой возможности заранее. Однако ЕС ошибся, не запретив Греции продавать старые танкеры. Ценовой потолок работал несколько месяцев, пока «теневой флот» не сформировался полностью, после чего Индия начала закупать огромные объемы российской нефти.

Западные чиновники ожидали, что такие страны, как Индия, воспользуются санкциями для снижения закупочной цены на российскую нефть. Однако никто не предполагал, что Индия будет закупать нефть в огромных масштабах, перерабатывать ее и затем перепродавать в Европу.

G7 следует активнее вводить черные списки для «теневого флота», как это недавно начала делать Великобритания. Необходимо добиться, чтобы «теневые» танкеры не могли разгружаться в портах Индии, используя угрозу вторичных санкций. К сожалению, на данный момент никаких мер в этом направлении не принято.

Кротовый импорт

До войны в Украине на Западе не до конца понимали, насколько российская военная промышленность зависима от западных технологий. Выяснить это удалось благодаря компонентам, которые украинцы находили на поле боя. Из-за санкций электроника, необходимая для создания ракет и других высокоточных вооружений, обходится Москве значительно дороже, чем могла бы, однако ей все же удается ее импортировать. Проблема в слабом контроле за соблюдением торговых ограничений, что позволяет России ввозить компоненты через такие страны, как Китай.

Остановка поставок микроэлектроники в обход санкций серьезно затруднит Путину ведение войны. США запретили экспорт в Россию широкого класса компонентов, если они произведены с использованием американского программного обеспечения, оборудования или по американским проектам. Запрет действует, даже если электроника поступает в Россию напрямую из Китая. Проблема в том, как это контролировать.

Ресурсы американского Минюста ограничены, и прокуроры, как правило, берутся за дело только тогда, когда уверены в успехе. Известно об одном случае, когда посредник в США находился в прямом контакте с полковником ФСБ, но это редкость. Даже в успешных случаях это похоже на игру «Ударь крота»: как только деятельность одного посредника пресекают, на его месте появляется другой. Проблема в том, что большинство таких «кротов» работают в Китае и Индии, вне досягаемости американских правоохранительных органов.

Чтобы добиться реальных изменений, нужно привлекать к ответственности производителей и официальных дистрибьюторов микроэлектроники. Преследование одних только посредников не так эффективно. Крупные производители полупроводников утверждают, что не торгуют с Россией, и это правда. Согласно данным российской таможни, эти компании действительно не торгуют напрямую. Но их продукция все же попадает в Россию, и производители достаточно легко могут отследить такие поставки. Они наверняка способны инвестировать в соблюдение законодательства, так же как банки за последние 25 лет значительно вложились в отслеживание денежных потоков.

Демонстрация готовности ввести санкции против государственных банков Китая за ведение бизнеса с российскими структурами тоже могла бы стать действенной мерой. Это не только замедлило бы поток товаров в Россию, но и, возможно, внесло бы раскол в так называемую «дружбу без границ» между двумя странами. С учетом ослабления экономики Китая возможность торговать со всем миром становится для Пекина важнее союза с Москвой. Если все сделать правильно, подрыв этих связей может быть очень эффективным. Однако, похоже, на Западе не хотят обострять и без того непростые отношения с Китаем.

Удар по олигархам

Санкции сильно ударили по российской элите. После заморозки капиталов на Западе перед ней встала проблема сохранения своих российских активов, которые оказались под угрозой конфискации Кремлем в случае критики Путина. Важно прояснить: россияне, на которых наложены санкции и которые никак не высказались о войне, сделали выбор — сохранить свои активы на родине. Они могли бы поддержать Украину, но не сделали этого.

Конфискация яхт и других предметов роскоши была попыткой Запада обратить внимание на коррупцию в высших эшелонах российской власти и показать россиянам, что их обворовывают. Это также был символический шаг, чтобы продемонстрировать решимость в соблюдении санкций. Были надежды, что доходы от таких активов удастся передать в пользу Украины.

Но Запад столкнулся с препятствиями в этом вопросе, поскольку Россия умело использует подставные компании и заключает непрозрачные сделки. Министерство юстиции США до сих пор судится с российским миллиардером, который оспаривает конфискацию суперъяхты Amadea <эту яхту связывают с Сулейманом Керимовым — The Insider>. Сейчас за содержание яхты фактически платят американские налогоплательщики, так как существует юридическое обязательство поддерживать ее в надлежащем состоянии, пока продолжается разбирательство.

Российские элиты очень хорошо знают, как функционируют глобальные финансовые сети и как использовать офшоры для хранения своих активов. Однако почти все британские заморские территории обязаны соблюдать санкции Великобритании, что вынудило многих россиян использовать более удаленные юрисдикции. Мы видим, как «теневой флот» танкеров регистрируют в таких местах, как Габон и Камерун. Сейшельские острова также чаще стали использоваться для хранения российских активов.

Санкции подстегнули развитие юрисдикций за пределами традиционных офшорных центров, поскольку экономическая война сократила пространство, где россияне могут действовать свободно. При этом все еще заметны признаки того, что британские заморские территории используются для обхода санкций через непрозрачные трастовые структуры.

Стимулировать отток капитала

Признаки того, что Путин готовится к войне, наблюдались давно. Во-первых, в конце 2021 года вырос импорт западных компонентов — похоже, российская оборонная промышленность массово закупала полупроводники и микроэлектронику в ожидании западных ограничений. Россия создала резерв Центрального банка, чтобы контролировать курс рубля, а также значительно сократила свои долларовые активы и увеличила долю евро, что теперь выглядит как продуманная стратегия для минимизации вреда от возможных санкций США. Однако Путин оставил около $300 млрд этих резервов в странах G7. Это сделало Россию уязвимой для финансовой атаки — эти средства заблокировали в первые дни после полномасштабного вторжения, что стало для Путина неожиданностью.

Путин, судя по всему, рассчитывал, что Европа будет слишком разобщена, чтобы предпринять решительные действия, и отчасти оказался прав. Страны Евросоюза согласились заморозить российские резервы, но не смогли договориться о следующем шаге — их конфискации для использования в интересах Украины. Сейчас действует промежуточное решение — кредит Украине, обеспеченный замороженными российскими активами, — но этого недостаточно.

Путину повезло с очень компетентной главой Центробанка — Эльвирой Набиуллиной, которая с самого начала войны ввела контроль над капиталом и резко повысила процентные ставки, чтобы стабилизировать рубль. Вероятно, нет никого, кто помог бы Путину противостоять санкциям и продолжать войну больше, чем Набиуллина, — хотя сообщалось о ее личных сомнениях по этому поводу.

Уход западных компаний из России позволил элите скупить их оставшиеся в стране активы. В 2022 году Владимир Потанин купил Росбанк у французского Societe Generale. Металлургический магнат Владимир Лисин, который не находится под санкциями, недавно потратил относительно небольшую сумму на покупку российского производителя детского питания — достаточно безопасную сделку с точки зрения санкций. С процентной ставкой в 21% российские миллиардеры могут получать огромную прибыль от банковских депозитов. Тем не менее из России через Турцию и Дубай по-прежнему вытекают значительные объемы средств.

Санкции — это несовершенный инструмент. Некоторые россияне, проживающие на Западе и не находящиеся под санкциями, столкнулись с закрытием своих счетов в Европе и Великобритании из-за чрезмерного усердия банков. Другие, пытавшиеся сбежать от мобилизации, испытывали трудности с доступом к своим средствам за рубежом. Как рассказал Михаил Ходорковский, это подпитывало нарратив Путина о том, что Запад настроен против всех россиян. Поощрение большего оттока капитала было бы разумным шагом, но с помощью одного лишь механизма санкций это сделать сложно. Надо помнить, что помимо этого инструмента есть еще много других, не менее эффективных.